Покончив с готовкой, я поскакала повышать себе настроение — будить спящую снежинку.
— «Спят усталые игрушки, книжки спят»! — возвестила я на всю комнату, и плевать мне было, что в комнате напротив дрыхла мафия. Она меня ненавидит — я ее не уважаю. — А Найт спать не будет, ибо он не книжка и даже не игрушка, к тому же он уже отдохнул! Подъем, жертва транквилизатора! Хоре спать!
Ниар укутался в одеяло с головой и, кажется, заткнул уши. Нет, так не пойдет… Я резко дернула одеяло, и Вата остался без укрытия. Он таки спал в пижаме, которую вчера «на глазок» купил Дживас, и, надо сказать, глазомер у мафиозо оказался отменный. Впрочем, как же иначе? В играх и стрельбе ой как важно умение определять расстояние между предметами на глаз. И, кстати, мне не показалось — Ниар и правда закрывал уши ладонями. Я усмехнулась, склонилась над Ватой и начала щекотать его шею прядью собственных волос. Ривер щекотки явно не боялся, но ему было неприятно, и он от меня отмахнулся, причем заехал локтем мне по моське. По этой наглой хитрой моське, ага… Ай-яй-яй, Белоснежка! Ты берешь пример со злой мачехи-блондинки?
— Вставай, моя пышка, — хихикнула я, но Ниар не повелся. Ах, так? Ну все. Держись.
Я разъярилась и решила Ниара попросту вывести из себя — тогда он точно встанет. А потому ухватила подол его милой бежевой (прикиньте, роскошь какая! Сама выбирала, не хотела опять его в снеговика превращать) рубашки и потянула ее вверх. А у Ниара, оказывается, очень бледная кожа. Почти белая. Хотя чего я ожидала? Он же на солнце совсем не бывает — все башни строит! (Наболело, да…) Вооружившись прядью собственных волос, я склонилась над спиной Снежного Мальчика и начала его щекотать, да еще и дуть на бледную кожу. Ниар подскочил на месте и чуть не заехал мне пяткой в нос. Вот это он брыкается!
— С ума сошла?! — возмущение! Да! Я это сделала! Музей мадам Тюссо потерял один из экземпляров!
— А что такого? — я сделала самую невинную мордочку, какую только могла.
— Ты что творишь?! — о, а Ниар и не думает успокаиваться — он злится. Живем! — Ты меня раздела! Ты извращенка?!
— Ой, не строй тут оскорбленную невинность, — фыркнула я. — Еще скажи мне сейчас, что твою голую спинку не видел никто, кроме няни Хол и воспитательниц Вамми-хауса!
— Не твое дело!
О как! Это интересно…
— Найтик, — тоном Мисы-Мисы пропела я, — а у тебя были девушки? А ты с ними целовался? Обнимался? А вы заходили дальше любования на твои монументы из кубиков?
— Да пошла ты! — ого. Он в ярости. Довести Вату… Как так? Что за зверский ООС? Хотя его тоже понять можно. Зашвырнула судьба-злодейка из теплого штаба СПК в непонятную враждебную халупу, отняли дитятко от груди мамочки, пардон, от заботливых рук помощницы, и запихнули к злобствующей язве моровой, так эта язва еще и достает его ежедневно, спать нормально не дает, а сегодня и вовсе домогалась! Кошмар, бедный детектив N. Не завидую его судьбе! Но менять ничего не буду. Мне нравится его доводить…
— Ши-ши-ши, — рассмеялась я смехом Бельфегора из «Реборна». — Ты малость перенапрягаешь голосовые связки. Орите тише, дорогой мой, и люди к Вам потянутся!
— Ты больная, — он начал успокаиваться. Ну как же так?
— Нет, я здорова, как лошадь, а ты? Здоров? Уверен? Вы предохранялись?
— Да иди ты!
В меня полетела подушка, а Ниар вскочил и зло на меня уставился. Хомячок в ярости — страшный зверь, бойтесь его! А то укусит за мягкое место…
— Не-а, не пойду, мне и тут хорошо, рядом с моей белой каллой.
— Ты мной восхищаешься? — съязвил N, вспоминая язык цветов.
— А то! Твоя невинность умиляет!
И вот тут Вату прорвало.
— Впервые в жизни согласен с Мэлло, — зло прошипел он. В этот момент дверь напротив отворилась, и кто-то вышел, но мне было неинтересно: я внимала откровениям гениального сыщика. — Если бы ты умерла, было бы куда проще.
— И ты был бы рад? — усмехнулась я. Странно, но мне почему-то совсем не больно от того, что Ниар меня ненавидит настолько, что готов согласиться с Мэлло в том, что меня надо убить…
— Да! Если бы ты умерла, было бы хорошо!
— Заткнись, тупая Вата! — презрительный голос, полный злости и раздражения. С какого перепоя Мэлло в нашу разборку вмешивается?
Я удивленно обернулась к двери. Михаэль стоял в коридоре, одетый в эпичную водолазку с «Веселым Роджером», черные классические брюки, перетянутые ремнем с пряжкой в виде черепа, и обутый в свои любимые армейские берцы. В одной руке он держал шоколадку, а в другой — свою обычную одежду, причем руки были опущены и расслаблены. Впрочем, не только руки — все тело парня находилось в состоянии покоя, но это был ложный покой, затишье перед бурей. Любой опытный боец скажет, что из такого вот состояния обычно делают смертельные броски кобры…
— Тебе-то что? — вид Михаэля, что удивительно, Вату мгновенно успокоил. Наверное, он напомнил ему о том Ниаре, которого знают, как безэмоциональный компьютер для поимки преступников.
— Не смей говорить, что она должна сдохнуть, — прошипел Кэль.
— У тебя на эти слова монополия? — съязвила я.
— Да, — хмыкнул Шоколадный Принц. — Надо поговорить, иди на кухню.
— Не командуй мной, ты, Агент Паранойя! — возмутилась я, но Мэлло уже свалил в направлении, указанном им ранее. И что делать? Ладно, Вату я разбудила, настроение улучшилось. Пойду убью его общением с нервным мафиози…
Зайдя на кухню, я обнаружила Мэлло, сидевшего у окна в глубокой задумчивости. Что это с ним? А где же злость, ненависть? Ай, да ладно, чего я напрягаюсь? Стоит мне рот открыть, и они вернутся.
— Ну, и чего тебе надобно, старче? — вопросила я, поджигая газ на плите. Чайник успел остыть, пока я возилась со Снежинкой.
— Почему ты плакала?
Так, я не понял! Ты Дживас, косплеящий мою Шоколадную Фею, что ли? Что за на фиг?
— Помирать боялась, — отмахнулась я, а Кэль нахмурился.
— Скажи правду.
— Тебе какая разница? — ощетинилась я. — Ты меня ненавидишь? Вот и ненавидь дальше. А я продолжу плеваться ядом и язвить. Все останутся «при своих».
— Нет, — о, сказал, как отрезал… — Ответь.
— А почему я тебе подчиняться должна? — возмутилась я, нарезая овощной салат. Ясен фиг, никто помидоры-огурцы на завтрак есть не будет, но что-то мне не охота на Мэлло смотреть, особенно во время такой «задушевной беседы». Чего он пристал? Из-за спора с Майлом? Гады. Я им не игрушка.
— Ты мне и так достаточно крови попортила, так здесь говорят, кажется, — хмыкнул Кэль. Одно то, что он на меня не орал, ввергало меня в ступор, а тут… А тут он еще и заинтересовался моей жизнью. Вот если бы он со мной в первый же день так разговаривал, я бы до сих пор была той булькающей от удовольствия лужицей кавая, что явилась миру, когда ему явился Кэль. Но сейчас время упущено — поздно пить боржоми, когда почки отвалились. Я повторно на те же грабли не наступлю и от маленькой приятности в благодушное настроение не приду, а то мало ли, меня решат опять катком в стенку закатать?
— Я тебе кровь попортила, а ты из меня ее выпил, вампирюга, — парировала я, припоминая вчерашний разговор с Майлом о «Сумерках». — Так что мы квиты.
— Нет уж, — Михаэль резко подался вперед и, схватив меня за руку, вырвал из нее нож. Он собирается меня резать? Решил закосплеить ВВ? Ну вот, я же говорила: не стоило расслабляться, и была права…
— Отстань, а, — вяло попросила я. — Давай я разрешу ваш спор: я не от того, что испугалась смерти, выставила себя идиоткой. Дживас выиграл, передай ему от меня волшебный пендель в качестве приза, с пожеланиями: «Фрейду от благодарных пациентов». Но я не собираюсь выворачивать душу перед не пойми кем, свалившимся мне как снег на голову и дважды чуть не убившим. Иди на фиг, Кэль, ты мне не друг, не сват, не брат и даже не хороший знакомый. Ты меня ненавидишь? Продолжай в том же духе.