После этого взялся за изготовление веревки. Я решил сделать ее цельной, чтобы хватило с пятого этажа до самой земли.
В шкафах обнаружились два старых покрывала и плед. Я разрезал их и стал довязывать к тому отрезку, что сделал ночью. В итоге у меня получилась веревка около одиннадцати метров длиной.
Спускаться через балкон было опасно: я мог напороться на рваные края перил. Единственным выходом была лестничная шахта.
Я смотал веревку, взял за один конец и, открыв входную дверь, сбросил вниз. До первого этажа немного не хватало. Ладно, пролететь пару оставшихся метров – не проблема.
Втянув веревку обратно, я направился в кухню, приволок оттуда стол, перевернул его вверх ногами и установил поперек двери. Привязав веревку к металлической перекладине между ножками, я вновь сбросил ее в лестничную шахту. Затем надел рюкзак и, крепко ухватившись за веревку, начал сползать по стене.
Стены были припорошены, и ноги скользили, как я ни пытался ими упираться. Пришлось лезть просто по веревке, однако толщина ее была неравномерной, и опускаться было неудобно.
Ноги то и дело съезжали с узлов, меня разворачивало и било об стену.
Скоро я весь вымазался желтой пылью, которая была повсюду. Не имея представления о ее свойствах и опасаясь контакта с ней, я прятал лицо в вырез пальто, что еще больше затрудняло спуск.
Наконец, я коснулся ногами узкого выступа, оставшегося от лестничной площадки третьего этажа, и, уловив равновесие, остановился. Я отдыхал, стараясь дышать в сторону, чтобы случайно не сдуть пыль со стены.
Несмотря на то, что было светло, и я находился непосредственно в месте, где ночью буйствовали агрессивные пятна, мои знания о них нисколько не обогатились.
Я мог сказать наверняка лишь то, что химическое вещество, вырабатываемое в результате неизвестных реакций, не обладает запахом и по внешнему виду напоминает манную крупу.
Отдохнув немного, я продолжил путь вниз.
В эту минуту вверху что-то угрожающе заскрипело. Я крепче схватился за веревку. Мысль о том, что она может оборваться, обеспокоила меня так, что я сделал несколько лишних движений. Неожиданно подошвы соскользнули с узла, и меня вновь стукнуло о стену. Я начал цеплять ногами веревку и, наконец, захватил ее и снова продолжил спуск.
Тут я заметил, что правая рука вымазана в пыль. Какого черта я не поискал перчатки? Я занервничал, напряг левую руку, а правую быстрым движением обтер о пальто.
Схватившись за веревку, увидел, что она испачкана еще сильней. Я принялся изо всех сил на нее дуть и невзначай дунул на стену. Облако пыли ослепило глаза, я зажмурился, оттолкнулся изо всех сил ногами от стены, и в этот же миг вверху раздался громкий треск, а я, запрокидываясь на спину, полетел вниз.
Мне не приходилось падать на перину, но, наверное, я испытал близкое ощущение. Столбы пыли поднялись в воздух. Все, что я мог сделать, это схватить себя за отвороты пальто и накрыть ими лицо. Пытаясь подняться, я все больше проваливался в пылевой сугроб. Мне пришлось побарахтаться несколько минут, пока я смог выбраться на поверхность и перевернуться на живот. С трудом поднявшись, я стал отряхивать лицо и озираться в поисках выхода. Дверь была распахнута настежь, ее открыла куча пыли.
Проваливаясь по колено, я двинулся к выходу.
Выйдя на улицу, первым делом я сбросил с себя рюкзак, затем пальто и стал отряхиваться. Пыль проникла под рукава, насыпалась за шиворот, и мне надо было раздеться догола, чтобы полностью от нее избавиться. Нужен был душ или ванна с каким-нибудь нейтрализатором, но ни того, ни другого поблизости не было.
Кое-как отряхнувшись, я повесил рюкзак на плечо и огляделся. Прежде всего – магазин одежды. Все, что на мне, надо срочно заменить.
Я вышел на середину улицы. Пречистенка превратилась в непролазные холмы. Обойдя то, что осталось от дома Миры, я увидел, что улочка, упирающаяся в Пречистенку, проходима. По ней я выберусь на Левшинский переулок, решил я, а там – на Смоленский бульвар.
Я не шел, а бежал. Справа и слева сверкали в лучах солнца золотистые холмы, я огибал их, поглядывая вперед, где, как мне казалось, местность сильно запорошена и стала почти неузнаваемой, и здания разрушены не меньше чем на Пречистенке.
Все было, как в безумном сне. Я мчался по улице, тяжело дыша, прижимая к себе рюкзак. Одна мысль стучала в голове – очистить тело от пыли. Если бы я сейчас даже повстречал прохожего, то, вряд ли бы остановился.
Добежав до Левшинского, я обнаружил, что ошибся, и дома здесь почти не тронуты коррозией, лишь местами на стенах заметны крупные пятна. У подъездов стоят брошенные автомобили.
Я свернул налево и, не сбавляя скорости, устремился к Смоленскому бульвару.
Вдруг я увидел большую витрину бутика и на бегу стал доставать из рюкзака молоток.
Подбежав, все же сперва схватился за ручку стеклянной двери. Магазин оказался открытым.
– Хозяева!
Никто не отозвался. Я отшвырнул рюкзак с молотком, сбросил пальто и стал срывать с себя костюм. Рубашка была мокрой от пота, и задним умом я понял, что мне не надо было так спешить: пот, как растворитель, мог усилить вредное действие пыли.
Я заскочил в какую-то подсобку с узким зарешеченным окошком и сразу наткнулся на кувшин с водой. Наклонившись, стал лить ее себе на голову, смывая пыль. Мне удалось кое-как умыться и ополоснуть шею. Затем я сбросил ботинки, разделся догола, обмыл голени, стопы и, наконец, руки. Вернувшись в торговый зал, сорвал с вешалки пару джемперов и обтерся ими. Я не чувствовал холода.
Тех мероприятий, что я сделал, было недостаточно. Вспомнив, что в рюкзаке есть вода, я вернулся к нему, достал бутылку и, отойдя в сторону, повторил процедуры. Затем тщательно вытерся, испортив кучу дорогостоящей одежды.
Температура в помещении была ненамного выше уличной, и я поспешил найти себе костюм. Отыскал белье, носки, натянул их на себя, затем бросился к рядам брюк, рубашек и свитеров. Хватал первое, что попадалось под руки, смотрел лишь на размеры. Через пять минут я стоял посреди бутика в джинсах, толстом свитере и кожаной куртке, а вот обувью магазин не торговал.
Собственные мои ботинки я счел потенциально опасными и категорически от них отказался. Намотав на ноги два шерстяных шарфа наподобие портянок и прихватив из вещей только золотую статуэтку Миры, я отправился на поиски обувного магазина.
Искать долго не пришлось. Почти сразу на противоположной стороне переулка я заметил витрину, на которой стояли пары туфлей и ботинок. На этот раз дверь оказалась закрытой. Мне не хотелось возвращаться за молотком, и я некоторое время бродил туда-сюда в поисках камня, пока не заметил небольшую металлическую урну у бордюра кафе. Притащив ее к витрине, я разбил стекло. Мне даже не пришлось забираться в магазин. Я просто протянул руку и взял серые ботинки, рядом с которыми стоял прозрачный ценник с цифрами «31200.00».
Обувшись, я пару минут любовался тусклым блеском кожи ботинок, затем поднял взгляд к фронтонам домов.
Итак.
Я оторвался от карниза, на котором сидел, и пошагал к Смоленскому бульвару.
Сколько людей осталось в этом районе, в городе, в стране, в мире?
Надо попытаться кого-нибудь отыскать. Но на поиски я могу отвести не больше двух часов. Необходимо раздобыть наручные часы, несмотря на то, что я уже месяца три, как отучил себя от контроля времени.
Будет легче, если я воспользуюсь транспортом. Я не знаю, как угонять машины. Может, попадется какое-нибудь брошенное авто с ключом зажигания? Если нет, что-то придумаю.
Когда истечет лимит времени, отведенный на поиски братьев по разуму, я займусь подготовкой к ночи. Мне необходимо знать, какие из районов города пострадали в наименьшей степени, и в одном из них присмотреть себе новое жилье.
Когда и с этим будет покончено, я займусь главным: исследованием природы катаклизма. Я не сомневался в том, что рано или поздно найду в происходящем закономерность.
Для начала мне нужно будет найти действующие пятна и понаблюдать их при солнечном свете. Зависит ли скорость их распространения от вещества, которое они поразили, структуры материала, его температуры и так далее. Новые вопросы начнут возникать уже в ходе наблюдения. Уже к сегодняшнему вечеру я смогу составить первичный список инструментов и приборов, которые мне понадобятся для изучения пятен.