– Не тронь мою дочь, мразь!
Но не смертному тягаться с вампиром. Кровосос сбросил его с себя, стремительным движением погрузил правую руку в грудь человека и вынул ее, сжимая в пальцах пульсирующий кровавый комок – еще бьющееся сердце Андрея Сергеевича Баркова.
– Не-е-ет! – вопль Алины очень мало походил на человеческий.
Она уже собралась с голыми руками кинуться на вампира, убившего отца, но Хольт, прочитавший ее намерение, телекинетическим импульсом затолкнул девушку в пространственный коридор.
Вампир уже вскочил на ноги, но Хольт отбросил его вторым магическим ударом. Адепт хотел последовать за Алиной, однако не успел самую малость: он не слышал, как бесшумно распахнулась дверь в комнату, уже не удерживаемая павшими чарами. Клинок Ровэна Бланнарда тихо свистнул, отделив голову Хольта от туловища…
Видимо, Хольт действительно открыл пространственный коридор из последних сил: он не смог увести Алину далеко от дома. Увидев, где оказалась, девушка забилась в припадке истерического смеха: именно отсюда она месяц назад наблюдала, как эдемиты брали штурмом этот дом, чтобы захватить или убить ее мужа – Дмитрия Рогожина. И вот теперь дом пал под натиском нежити, а отец мертв. Смех сменился неудержимыми рыданиями: Алина была уверена, что будь Дмитрий с ними, он смог бы отразить эту атаку, а значит, именно она, предав мужа, убила своего отца.
Бежать… Бежать прочь отсюда… Не от нежити, от прошлого, от самой себя бежать… Перед ее глазами возникла Селена. «Я кое-что смыслю в аурах, Барков. Над вами – тень смерти. Скоро она опустится на вас без всякого моего участия». Старая уллийка… «Он опасен, и не столько сам по себе, сколько… тень за ним идет… Она поглотит вас».
Алина бежала, размазывая по лицу слезы злости и отчаяния, слезы горя и раскаяния… Запоздалого раскаяния.
– Дима, Дима, где же ты сейчас? – вырвалось у нее.
– Думаю, далеко от вас, – произнес тихий голос сбоку.
Алина вскрикнула от ужаса, споткнулась о корень дерева и растянулась на земле. Она вскочила было, но резкий толчок вновь сбил ее с ног.
– Не дергайся, девочка! – сказал тот же голос. – Теперь ты моя.
Перевернувшись на спину, Алина в ужасе посмотрела на приближающегося вампира, встретилась с ним взглядом и… пропала. Черные провалы его глаз затянули ее, чтобы уже не отпустить.
– Тихо, девочка, – сказал Ровэн. – Не волнуйся. Тебе больше не о чем волноваться.
Вампир протянул руку и помог ей подняться. Их лица оказались совсем рядом, и Ровэн поцеловал ее, слегка, лишь чуть коснувшись своими ледяными губами уголочка ее рта.
– Ты хотела увидеть мужа? Ты его увидишь. Скоро. Очень скоро.
Губы вампира спустились ниже, коснулись подбородка, шеи… Затем вспышка боли и тьма…
В этот вечерний час в ресторане «Седьмое небо» Останкинской телебашни было довольно многолюдно. Впрочем, «многолюдно» – не совсем точное слово, так как среди посетителей далеко не все являлись людьми. За одним из столиков сидела небольшая компания дварфов-торговцев, неподалеку от них – трое эльфов и несколько моррэйских бизнесменов.
Но даже на фоне всей этой разношерстной публики выделялась довольно необычная пара посетителей. На первый взгляд, они оба принадлежали к расе людей, но более непохожих друг на друга сотрапезников в этом зале не было. Один из них – низкорослый краснолицый толстяк, одетый а-ля новый русский середины девяностых годов двадцатого века. Самыми заметными предметами одежды этого колоритного персонажа были классический малиновый пиджак и не менее классическая золотая цепь на шее. Его собеседник представлял собой полную ему противоположность. Высокий худощавый брюнет лет сорока пяти был одет весьма элегантно, чтобы не сказать, франтовато: шикарный серый костюм-тройка, галстук, белая рубашка, начищенные до блеска черные туфли. Все это придавало ему вид аристократа. Причем, аристократа сибаритствующего, так как его расслабленная поза и ленивый, скучающий взгляд, которым он время от времени окидывал зал, говорили о пресыщенности этого человека жизненными благами и избытком свободного времени. Взгляд же его собеседника был, напротив, весьма внимательным и цепким.
Они вели между собой мирную беседу словно два старых друга, хотя, глядя на них, трудно было предположить, что столь разные люди могут найти общие темы для разговора. Столики стояли весьма близко друг от друга, но вряд ли кто-либо слышал, о чем ДЕЙСТВИТЕЛЬНО говорили эти двое. Впрочем, поначалу их беседа и в самом деле носила чисто светский характер.