– Вы в курсе, – говорил франт, – что эта башня и ресторан очень сильно пострадали при Катаклизме?
– Нет. Я вообще плохо знаком с этим городом.
– И вот что любопытно: они стали едва ли не первой из построек, восстановленных эдемитами после их прихода к власти.
– Интересно, почему?
– Эдемиты довольно быстро смекнули, какую роль играет телевидение в деле затуманивания мозгов местного населения, и решили использовать это в своих интересах. И башня, и ресторан уже давно являлись культовыми в городе, так что они постарались воссоздать все в прежнем виде. Кстати, им это прекрасно удалось.
– Вы здесь бывали до Катаклизма? – удивился толстяк.
– И не раз, – подтвердил франт. – Кстати, «Седьмое небо» – едва ли не единственный ресторан в городе, где сейчас можно одновременно встретить представителей стольких рас. Знаете почему?
– Тут подают блюда различных миров? – предположил «новый русский».
– Верно, но не только. Кстати, ресторан находится под негласным патронажем эдемитов, и это они позаботились о столь большом разнообразии здешнего меню.
– Зачем это им?
– Неужели не понимаете? Прикормив здесь всю эту публику, – франт обвел взглядом ресторан, – они получили довольно большую выгоду: всегда свежую информацию из самых различных миров. Простые смертные сюда не ходят – цены кусаются.
– Думаете, они здесь за всеми наблюдают и подслушивают? – забеспокоился толстяк.
– Но не за нами. Мы им не по зубам.
«Новый русский» хмыкнул, но развивать тему не стал.
– Вы говорили «одна из причин». Назовите вторую.
– Охотно. Знаете, с чем у большинства ассоциируется слово «высота»? С властью. Местные говорят о человеке, сделавшем хорошую карьеру, что он «высоко забрался». Так вот, здесь действительно высоко. Они здесь чувствуют себя на крыше мира. Им приятно взглянуть вниз, на этих насекомых, копошащихся внизу, и почувствовать себя ненадолго если не богами, то по крайней мере, королями, президентами или кто там у них правил раньше…
– Возможно, в вашей теории что-то и есть, – задумчиво проговорил толстяк, наматывая на вилку спагетти. – Однако, мы отвлеклись от темы нашей встречи. Как у вас идут дела?
– Неплохо, – улыбнулся франт. – Без ложной скромности скажу, на подобных делах я собаку съел, как говорят местные. Кое-какие из моих недавних операций можно занести в учебники для молодых инферов. Чего стоило хотя бы прикинуться старухой-уллийкой, чтобы натравить Алину Баркову на ее мужа!
Он довольно захихикал.
– Рогожин сейчас в состоянии войны с эдемитами? – поинтересовался толстяк.
– Не на жизнь, а на смерть. Он ухлопал одного из ближайших помощников Пириэла, а этот фрукт подобного никому не спускает.
– Но Рогожин сбежал. Надеюсь, вы позаботились, чтобы эдемиты его нашли?
– А как же?! Я даже выделил Пириэлу одну из наших лучших ищеек, причем подал это так, что он, наверное, думает, будто буквально вырвал ее у нас угрозами и посулами. А надо вам заметить, что мало среди эдемитов столь искушенных интриганов, как этот мерзавец. Надуть такого – уже высший пилотаж.
– Отлично, а как там наш Темный Повелитель?
– С этим даже и работать особо не пришлось. Совсем свихнулся от жажды власти. Он начал широкомасштабное вторжение. Скоро он, эдемиты и Рогожин схлестнутся так, что небу жарко станет.
– Превосходно, Маурезен! – восхитился толстяк. – Мы очень довольны вашей работой.
Улыбка внезапно исчезла с лица франта. Черты его лица стали жесткими, а в глазах на мгновение мелькнули багровые огоньки.
– Во-первых, – холодно сказал он, – какова бы ни была защита, не стуит бросаться именами. А во-вторых, прошу не забывать, что я работаю не НА ВАС, а НА СЕБЯ! Просто интересы наши пока совпадают!
Толстяк примирительно поднял руки ладонями вперед:
– Не надо заводиться! Я лишь выразил свое восхищение вашей успешной деятельностью. Только и всего.
Улыбка вернулась на лицо франта.
– Ладно, забыли. Однако, думаю, нам пора расходиться. Вы первый.
Толстяк поднялся, положил на стол деньги за свой заказ и с улыбкой произнес:
– Если что, у нас есть координаты друг друга.
– Конечно, до встречи!
Толстяк вразвалочку двинулся к выходу из зала, а тот, кого он назвал Маурезеном, проводил его взглядом, весьма далеким от дружелюбия. Подождав немного, он подозвал официантку и расплатился, порадовав ее немалыми чаевыми.
Выйдя из зала, он нажал кнопку вызова лифта. Двери открылись практически сразу. Он зашел в кабину и уже нажал кнопку первого этажа, когда в дверях появился в дупель пьяный широкоплечий мужчина под два метра ростом. Пошатнувшись, он ввалился в кабину, толкнув при этом Маурезена и обдав его запахом перегара. Тот поморщился и, дождавшись, пока двери закроются и лифт тронется, тихо, но отчетливо процедил: