Джимми встал. Что-то шевельнулось над ним в кронах деревьев. Он посмотрел вверх, неожиданно окаменев. Среди темных ветвей, покачиваясь на ветру, покоилось нечто. Джимми судрожно втянул воздух, застыв на месте.
Жучила. Ждущий и наблюдающий, тихо скрючившись на дереве.
Он был стар. Джимми понял это сразу. В нем ощущалась сухость, запах годов и пыли. Древний серый призрак, молчаливый и неподвижный, обернувшийся вокруг ствола и ветвей вечнозеленого дерева. Пучки паутины, пыльных нитей и серых жгутиков были обмотаны вокруг дерева, свисая с ветвей. Туманное ненавязчивое соседство, от которого у Джимми вставали дыбом волосы на затылке.
Существо начало двигаться, но так медленно, что Джимми едва заметил это. Оно скользило вдоль ствола, по чуть-чуть нащупывая дорогу. Можно был подумать, что оно было слепым. Незрячий серый сгусток паутины и пыли дюйм за дюймом нащупывал свой путь.
Джимми отодвинулся от изгороди. Уже совсем стемнело. Небо было черным. Частичками далекого пламени поблескивали несколько звезд. Где-то в конце улицы, поворачивая за угол, заурчал автобус.
За дерево над Джимми цеплялся жучила… Мальчик изо всех сил пытался сдвинуться с места. Ему не хватало воздуха, сердце болезненно металось в груди. Он еле дышал. Зрение затуманилось и стало совсем пропадать. Жучила был совсем рядом, всего в нескольких ярдах над его головой.
Помощь — он должен позвать на помощь. Мужчины с шестами, чтобы скинуть багги вниз… много людей… сейчас же. Он закрыл глаза и оттолкнулся от изгороди. И тут же словно попал в огромное течение, в бурный океан, затягивавший его, захлестывавший его тело, удерживая его на месте. Он не мог вырваться. Он был пойман. Он напрягся, пытаясь пробиться. Один шаг… Другой… Третий…
И тут он услышал.
Или, скорее, почувствовал. Не было слышно ни звука. Это было как барабанная дробь, как шум моря внутри его головы. Дробь охватила его сознание, мягко окутывая мысли. Он остановился. Бормотание было тихим, ритмичным. Но в то же время настойчивым и упорным. Оно начало разделяться, обретать форму — форму и содержание. Оно текло, превращаясь в смутные ощущения, образы, картины.
Картины другого мира, его мира. Жучила разговаривал с Джимми, рассказывал ему о своем мире, прокручивая ему сцену за сценой с беспокойной поспешностью.
— Убирайся, — хрипло пробормотал Джимми.
Но картины по-прежнему приходили — упрямо, настойчиво, застилая сознание…
Равнины — огромная пустыня без конца и края. Темно-красная, растрескавшаяся и изборожденная оврагами. Далекая гряда сглаженных, покрытых пылью извилистых холмов. Справа — огромный высохший водоем, бескрайняя пустая котловина, окаймленная белой коркой соли, горьким прахом когда-то плескавшейся здесь воды.
— Убирайся! — снова пробормотал Джимми, делая шаг назад.
Картины приблизились. Мертвое небо, песчинки, бесконечно переносимые ветром. Песчаные пласты, огромные клубящиеся тучи сухой пыли, непрерывно гонимые ветром над растрескавшейся поверхностью планеты. Немногочисленные крючковатые растения, растущие у скал. В тени гор — огромные пауки в старой, покрытой пылью, сплетенной столетия назад паутине. Мертвые пауки, застрявшие в расселинах.
Картина расширилась. В поле зрения появилась искусственная труба, торчащая из обожженной солнцем красной почвы. Вентилятор подземного жилища. Картина сменилась. Джимми смотрел вниз, в самое сердце планеты — слой за слоем нагромождений камня. Иссохшая сморщенная планета, лишенная тепла, жизни, влаги. Ее кожа трескалась, ее плоть высыхала и осыпалась облаками пыли. Глубоко под поверхностью находилось нечто вроде цистерны — глубинная пещера в сердце планеты.
Он был внутри. Повсюду ползали, шевелились жучилы. Машины, разнообразные сооружения, здания, ряды растений, генераторы, жилые дома, площадки, занятые сложным оборудованием.
Многие секции пещеры были закрыты — заблокированы перегородками на болтах. Ржавые металлические двери… Постепенно разрушающаяся автоматика… Вентили закрыты, трубы проржавели… Шкалы приборов разбиты и сломаны. Проходы завалены хламом, у шестеренок не хватает зубьев… Все больше и больше закрытых секций. Все меньше и меньше жучил.
Картина вновь изменилась. Земля, с большого расстояния — медленно поворачивающийся далекий шар, покрытый облаками. Необъятные океаны, синяя вода в мили глубиной… Влажная атмосфера. Жучилы, дрейфующие сквозь безжизненные просторы космоса, плывущие к Земле год за годом. Ползущие с агонизирующей скоростью сквозь черную пустыню.
Теперь Земля увеличилась. Вид был почти знакомым. Поверхность океана, мили пенистой воды, немногочисленные чайки над ней, далекая береговая линия. Океан, земной океан. Облака, маячащие в небе.
На поверхности дрейфовали плоские круги — большие металлические диски. Искусственные плавучие сооружения в несколько сотен ярдов в окружности. На дисках покоились безмолвные жучилы, поглощая воду и минералы из океана под ними.
Жучила пытался что-то сообщить ему, что-то о себе. Диски на воде — жучила хотели использовать воду, жить на воде, на поверхности океана. Большие пловучие диски, покрытые жучилами — он хотел, чтобы Джимми понял это, увидел эти водные диски.
Жучилы поселились бы на воде, не на суше. Только вода — они хотели получить разрешение. Они хотели использовать воду. Вот что жучила пытался сообщить ему — что они хотели использовать поверхность воды между континентами. Теперь жучила просил, умолял. Он хотел знать. Он хотел, чтобы Джимми сказал, ответил, дал свое разрешение. Он ждал ответа, ждал и надеялся… И умолял.
Картины поблекли и покинули сознание Джимми. Он отшатнулся, упал, споткнувшись о бордюр и тут же вскочил, отряхивая сырую траву с рук. Он стоял в водосточном желобе и все еще видел жучилу, затаившегося среди ветвей вечнозеленого дерева. Жучила был еле различим. Джимми едва видел, где он прячется.
Барабанная дробь ослабла и пропала. Жучила ушел из его сознания.
Джимми повернулся и бросился наутек. Он перебежал через дорогу и побежал, что есть мочи, по противоположному тротуару, со всхлипыванием втягивая в себя воздух. Добежав до угла, он свернул на Даглас-стрит. На автобусной остановке стоял плотный мужчина с продуктовой корзиной в руках.
Джимми подбежал к нему.
— Жучила. На дереве. — Он судорожно выдохнул. — На большом дереве.
Мужчина ухмыльнулся.
— Отвали, пацан.
— Жучила! — В голосе Джимми появились пронзительные и настойчивые панические нотки. — Жучила на дереве!
Откуда-то из темноты подошли еще двое мужчин.
— Что? Жучила?
— Где?
Появились еще люди.
— Где он?
Джимми показал рукой.
— Поместье Помроя. Дерево. У изгороди. — Он еще раз махнул рукой, не в силах отдышаться.
Подошел полицейский.
— Что происходит?
— Парнишка нашел жучилу. Кто-нибудь, принесите шест.
— Покажи мне, где это, — сказал полицейский, взяв Джимми за руку. — Пойдем.
Джимми провел их по улице, обратно к кирпичной стене и остановился поодаль.
— Вон там.
— Которое дерево?
— Вот это… По-моему.
Вспыхнул карманный фонарик, среди деревьев заскользил луч. В доме Помроя зажегся свет. Открылась входная дверь.
— Что тут еще происходит? — раздался злой голос самого Помроя.
— Жучилу застукали. Держись-ка в сторонке.
Дверь быстро захлопнулась.
— Вот он! — показал Джимми. — Это дерево. — Его сердце чуть не остановилось. — Там. Вон там!
— Где?
— Я вижу его. — Полицейский подался назад, выхватывая пистолет.
— Его не застрелить. Пули проходят насквозь.
— Кто-нибудь, принесите шест.
— Слишком высоко для шеста.
— Факел нужен.
— Эй, кто-нибудь, принесите факел.
Двое убежали. Проезжающие машины останавливались. Рядом затормозил полицейский автомобиль, его сирена взвыла раз и смолкла. Открывались двери домов, из них выбегали люди. Вспыхнул прожектор, ослепив всех собравшихся. Его луч нашел жучилу и замер.