Комгвард встал на свет факела и принялся неторопливо стаскивать с себя доспех и кольчугу. Без личного пажа заниматься этим делом было весьма проблематично, кроме того, на это уходило больше времени. Однако сэр Лемдал целиком и полностью осознавал, что это вынужденная мера. Пусть он дольше просидит за снятием экипировки, но зато обеспечит себе какую-никакую безопасность. Покончив, наконец, с верхней частью доспеха, сэр Лемдал принялся стаскивать с себя штаны и сапоги. Оставшись в одних бриджах и нательной рубахе, комгвард нашарил в одной из корзин длинный плащ с капюшоном, куртку на кроличьем меху и плотные штаны. В несколько мгновений сэр Лемдал надел всё это на себя, погасил факел и покинул подвал.
Выйдя в пригород, сэр Лемдал впервые за долгое время почувствовал некий запах свободы, но тут же себя одёрнул. Он, прежде всего, являлся солдатом, а солдаты могли освободиться от службы лишь в двух случаях: смерть или отставка. Комгвард даже не знал, что из этого было худшей судьбой. Проходя мимо небольших пригородных домов, сэр Лемдал видел нескольких крестьян, занятых последними на сегодня делами. Какой-то мужчина загонял в стойло особо непокорную лошадь, некая старуха, несмотря на свои годы, довольно резво перетаскивала в жилище охапку хвороста. Все они продолжали жить и работать, пусть в скором времени даже сюда могли нагрянуть стригои.
Сэр Лемдал несколько раз вздрогнул, стараясь избавиться от ночной прохлады. Несмотря на приход весны, тёмное время суток всё ещё заставляло кутаться в плащ и временами ёжиться. Изо рта вылетал очень редкий пар, а пальцы деревенели, если не спрятать руки в карманы. Сэр Лемдал чуть ускорил шаг, чтобы немного согреться. Безветренная равнина, простирающаяся неподалёку от Айнэста, успокаивала своей тишиной. Где-то на востоке можно было рассмотреть крутые берега реки Венарты, протекающей через столицу. Окружение будто всеми силами старалось убедить всех своих жителей в том, что здесь царит тишина и спокойствие. Никто не посмеет их нарушить. Никто, кроме недовольных королём комгвардов.
В скором времени показалась небольшая скала с пещерой, о которой упоминал Огастин. Сэр Лемдал бегло осмотрел местность вокруг и, не заметив никого и ничего подозрительного, быстро преодолел расстояние, отделявшее его от укрытия заговорщиков. Внутри почти ничего не было видно, поэтому комгвард рассчитывал только на свою память. Шаги сэра Лемдала значительно замедлились, так как он прощупывал ногами свой путь. В какой-то момент ему в грудь упёрся острый кончик какого-то оружия.
- Что тебя сюда привело? - спросил суровый голос из тьмы.
- Желание возвеличить свою родину, - ответил сэр Лемдал, откинув капюшон.
- Проходи, - острие отошло от комгварда, и лезвие с шелестом вошло в ножны. - Слава Республике.
- Слава Республике, - эхом отозвался комгвард и пошёл дальше.
Он помнил, что через десять шагов в этой пещере должен быть поворот. Как только сэр Лемдал его отыскал, его глаза сразу уловили едва заметное свечение у самой земли. Подойдя к этому свету, комгвард нащупал плотную, чёрную ткань и отдёрнул её в сторону. Ему тут же пришлось приложить руку к глазам. Эта часть пещеры была хорошо освещена многочисленными факелами и костром в центре. Когда глаза сэра Лемдала привыкли к свету, он, наконец, смог увидеть всех, кто здесь находился. Все присутствующие были так или иначе сокращены королём Серстином, либо приговорены им к тюрьме или казни. Сэр Лемдал хорошо знал лишь некоторых из собравшихся, но, вместе с тем, не встретил ни одного незнакомого лица. В какой-то момент комгвард пересёкся взглядом с сэром Кеммелом Бриджем. Оба заговорщика кивнули друг другу в знак приветствия.
- А, Лемдал, вот и ты, - хриплым голосом проговорил человек, находившийся около костра.
Сэр Лемдал вытянулся в струну и отдал честь. К нему обращался сэр Логвил Скар - один из комгвардов, которых первыми разжаловали, едва узнали о заговоре. Сэр Логвил всем своим видом показывал, что годы изгнания нисколько не ослабили его. Высокий рост, крепкое телосложение, шрам в виде полукруга на правой стороне лица - один облик этого человека внушал уважение и страх. Чёрные, как смоль, волосы спадали ниже плеч, глубокие морщины расположились на лбу и вокруг глаз бывшего комгварда и являлись единственным признаком его возраста. Скару было сорок три года, однако его амбициям позавидовали бы многие молодые заговорщики.