— Думаю, ты был прав, жрец: ответ на это содержится в той последней надписи.
— Там говорится об испытании огнем, испытании камнем и испытании правдой, — вспомнила Таласса, — но что это за испытание правдой?
Аланда задумалась.
— Маризиан должен был понимать, что когда-нибудь сюда явятся дурные люди, грабители — они не станут читать надписи на стенах, стремясь лишь к золоту и прочим сокровищам. Очевидно, для того чтобы пройти в погребальную палату, нужно подвергнуться некоему испытанию. Грабители солгут, но тот, кто пришел сюда с благой целью, скажет правду. Одному из нас придется пройти это испытание, пока Фаран не нагнал нас!
И Уртред неожиданно для себя — то ли желая блеснуть перед Талассой, то ли сознавая, что это его долг, — сказал:
— Первым пойду я!
— Ты, жрец? — улыбнулась Аланда. — Но ты только сегодня пришел в город. Следовало бы пойти кому-то из нас — ведь мы годами вынашивали этот замысел.
— Ты сама сказала, что мой брат вызвал меня сюда с особой целью, и он велел мне назваться Герольдом, предтечей Светоносца. Если это так — мой долг идти первым, кем бы ни был Светоносец, — сказал Уртред, стараясь не встретиться взглядом с Талассой.
— Так будь же правдив в сердце своем, жрец, — произнесла, соглашаясь с ним, Аланда.
— Ты пойдешь один?! — недоверчиво воскликнул Сереш.
— Так будет лучше, — твердо ответил Уртред, сам удивляясь своему спокойствию.
— Я пойду с тобой! — выступила вперед Таласса. Щеки ее пылали, грудь бурно вздымалась, но решимостью она, казалось, не уступала Уртреду.
— Это еще что за новости?! — вскричал Сереш. — Я еще понимаю, почему идет жрец, но от тебя-то какой прок, Таласса?
— Я знаю, что должна пойти, вот и все — ты же видел, что было в алтаре. — Таласса повернулась к Аланде. — Скажи им.
Аланда медленно кивнула, не сводя с Талассы глаз.
— Она права — она должна идти вместе с жрецом.
— А как же мы, остальные? — смирившись, видимо, с этим, спросил Сереш. — Фаран, вероятно, уже близко.
— Там много боковых коридоров, — кивнула назад Аланда. — Спрячемся в одном из них и подождем, что будет. Может быть, где-то там есть ход, который выведет нас на болото.
— Но Гадиэль и Рат будут ждать нас... — заметил Уртред и тут же понял, что сказал это напрасно, что оба они погибли, пытаясь задержать погоню, и остальные никогда больше не увидят их, каким бы путем ни вышли из гробницы.
После краткого молчания Аланда спросила его и Талассу:
— Ну что, готовы?
Таласса обернулась лицом к Уртреду. Ее серые глаза лучились светом, не угасавшим в них со времени видения у алтаря. И Уртред, встретившись с ней взглядом, вновь, как и после преодоления огненной стены, ощутил на лице легкий зуд — словно и лицо его, и душа заживали, готовясь оставить кокон прошлого и возродиться к новой жизни.
— Я готова, — сказала она. Уртред, не раздумывая, протянул ей руку, и Таласса, тоже без колебаний, приняла ее. Мягкое пожатие вновь пронзило его током сквозь тонкую кожу перчатки. Таласса шагнула в зал. Воздушные духи заметались и кинулись к ней, окружив ее мерцающим, пляшущим ореолом, — и Таласса исчезла на глазах Уртреда, который так и остался стоять с протянутой рукой.
Уртред шагнул за ней и скорее почувствовал, чем увидел, быстрые вспышки света — это духи сомкнулись вокруг него. Он оглянулся, но Аланда и Фуртал исчезли вдали с пугающей быстротой, словно огромная волна уносила его от берега в море. Он открыл рот, но не сумел издать ни звука, и стремительность полета лишила его чувств.
Очнувшись, он оказался все в том же огромном зале, где чередовались свет и тень. Он слышал, что на севере, где никогда не заходит солнце, вечером на небе играют такие же огни — полотна света, переливающиеся всеми мыслимыми красками. Но здесь присутствовали только три цвета — черный, белый и серый, и последний был сильнее всех. Уртред не мог судить, сколько времени прошло с тех пор, как он потерял сознание — то ли несколько мгновений, то ли несколько лет. Духи исчезли, а с ними и Таласса. Но издали, по одному из коридоров, сотканных из света и тьмы, к нему близилась какая-то фигура. Белый свет бил из ее глазниц, как и у призрака Манихея, и Уртред узнал старца, которого видел на последней фреске у подножия лестницы. Уртред заслонил перчатками глазные прорези маски — бело-голубой свет слепил его.
Призрак, подобный Манихею, выходец из Хеля! Но теперь перед ним не благодетельный дух учителя, а призрак чуждый, неизвестно зачем пришедший: то ли помочь Уртреду, то ли разорвать его в клочья.
И вдруг видение исчезло столь же внезапно, как и явилось. Уртред огляделся вокруг. Не видя больше призрака, он чувствовал его присутствие. Впереди лежал лабиринт, выстроенный из света и тени, Уртред направился туда, где ему виделся коридор, но наткнулся на преграду, прочную, как каменная стена.
— Кто ты? — эхом прокатился в голове исполинский голос.
Как быть: солгать, быть может, и попытаться проникнуть в гробницу хитростью? Назваться Маризианом или Иллгиллом? Но Уртред помнил слова Аланды: только правда может спасти его.
— Я Уртред Равенспур, — произнес он. Световой узор переместился, и Уртред почувствовал, что идет по одному из коридоров, не двигая при этом ногами. Вдали в другом конце необъятного зала, показалось сияние.
— Зачем ты пришел сюда? — вопросил тот же голос.
— Я ищу правды. — И снова Уртред поплыл над полом, словно подхваченный волной, а сияние стало ярче.
— Какой правды ты ищешь?
— Той, что похоронена вместе с Маризианом.
— Что это за правда? — Голос не изменился, но Уртред почувствовал, что это главный вопрос — вопрос жизни и смерти. Уртред вспомнил еретические речи Фуртала и выпалил, не успев обдумать ответ:
— Правда об угасании солнца.
— Отчего ты пришел теперь, а не вчера и не завтра? Уртред вспомнил то, что видел в алтаре, и слова Аланды. Неужто она права? Сейчас он это узнает.
— Я... Герольд, — нерешительно выговорил Уртред. Новая волна — и он стремительно полетел по коридору, между светящихся стен.
— Готов ли ты служить Светоносцу?
На этот раз Уртреда обуяло сомнение. Вправду ли Таласса — Светоносица? Его полет, словно в ответ на эти мысли, сразу замедлился, и Уртред снова наткнулся будто бы на стену — глаза его чуть не вылетели из орбит, а члены налились свинцом.
— Готов ли ты служить? — повторил голос, ставший чуть слабее.
Ужас оледенил Уртреда. Конечно же, он послужит Талассе.
— Да, — шепотом ответил он и снова устремился вперед, со страшной скоростью поворачивая из одного светового коридора в другой. Внезапно полет прекратился, и ноги Уртреда вновь коснулись земли.
Он стоял перед огромной аркой, за которой сиял тот же золотой свет, что озарял алтарь Светоносца. На этот раз свет шел от тысячи свечей, горевших по обе стороны длинного сводчатого нефа, — но не так, как горят земные свечи. В дальнем конце нефа виднелась огромная вращающаяся Сфера футов двадцати диаметром, висевшая прямо в воздухе. Она переливалась множеством цветов: зеленым, красным, белым и черным, медленно сменяющими друг друга. Рядом с ней высилась глыба из черного базальта — усыпальница Маризиана. Там, где стоял Уртред, было сумрачно, но он разглядел перед собой Талассу, и в руке у нее горела взятая из котомки свечка. Она вглядывалась в него, точно старалась различить, кто это явился из сияющих коридоров. Уртред шагнул к ней и увидел, что она его узнала.
— Все хорошо? — спросил он.
Она кивнула, хотя он видел, что она дрожит.
— Ты тоже видел призрак и слышал голос?
— Да. — Уртред махнул рукой, вспомнив, как чуть было не потерпел неудачу. — Я не знал, что отвечать, но слова пришли ко мне сами. — И Уртред пристыжено повесил голову. — Я сказал, что пришел узнать, отчего угасает солнце.
— Как говорил Фуртал?
— Да, именно так.
— Я тоже. — Таласса, в свою очередь, заколебалась. — Уртред... — сказала она и умолкла, точно не находя слов. Она впервые назвала его по имени.
— Что?
— Ты веришь, что я — Светоносица?