Я чувствовал, как раскачиваюсь… раскачиваюсь вниз головой. Я пытался собраться с мыслями.
«Я не собираюсь умирать вот так, — сказал я себе. — Я этого не допущу».
— Иииии-иииии-ииииии! — панически заверещал я, когда кот встряхнул меня особенно сильно. Боль пульсировала в хвосте, отдаваясь во всем теле.
Еще один жестокий рывок.
Я выбросил вперед передние лапки.
Я ухватился за мех на котовьей шее. С отчаянным стоном я зарылся когтями в его шерсть и хорошенько уцепился.
Кот ошарашено разинул пасть.
Мой хвост выскользнул из его зубов.
Цепляясь за котовью шерсть, я перебрался к нему на спину.
Герцог возмущенно взвыл. Выгнул спину дугой. Поднялся на задние лапы.
Я подпрыгивал на изгибающейся котовьей спине, но все-таки держался.
И подтягивался к голове.
Я знал, что нужно делать. Но смогу ли я продержаться достаточно долго?
Кот истошно орал, запрокидывая голову.
Удерживаясь из последних сил, я зажмурился. И начал протискиваться.
Протискиваться вниз… вниз, в непроглядную тьму.
Отчаянное мяуканье Герцога, казалось, окружает меня. Я все глубже и глубже погружался в этот звук.
Глубже…
Глубже…
А когда открыл глаза — увидел внизу крысу.
Да. Я смотрел на крысу — бездыханное тело, вытянувшееся в траве.
Я запрокинул голову и издал протяжное:
— Мя-я-я-я-я-а-а-а-ау!
Потом наклонил голову и взял в зубы дохлую крысу. Отнес трупик к задней стене дома и бросил возле кухонной двери.
«Прости меня, Герцог, — подумал я. — Прости, малыш, что подло вытолкнул тебя из твоего тела. Но мне оно сейчас нужнее, чем тебе».
На карту поставлены жизни. Множество жизней.
Я наклонил голову и толкнул лбом дверцу для кошек.
Вау! Я оказался на кухне, в окружении знакомых запахов. Тепло и чисто.
Я огляделся, мурлыча от радости, что оказался дома. Мой взгляд скользнул по кухонной раковине, плите, холодильнику. Я заметил тетрадь с домашкой, оставленную мною на кухонном столике.
Й-й-йессс!
Тепло и уютно. Сейчас бы свернуться клубочком в моей корзинке у батареи… Я зевнул и потянулся.
Нет. Нет времени, напомнил я себе.
В доме упырь. Захвативший мое тело.
Стряхнув сонливость, я пробежал через холл. Потом поскакал по лестнице, перепрыгивая по две ступеньки за раз.
Я вбежал в приоткрытую дверь родительской спальни. Прыгнул в изножье их постели.
Они мирно посапывали во сне, натянув одеяло до подбородка. Папа тихонько всхрапывал. Длинные пряди темных волос падали маме на лицо.
— Проснись! — Я похлопал маму лапкой. — Проснись! Выслушай меня! Ну проснись же!
Мама застонала и перекатилась на бок, повернувшись ко мне спиной.
— Пап! — завопил я. — Проснись! Ну же!
Папа издал булькающий звук. Его глаза распахнулись и выпучились. Он сел на кровати, яростно моргая:
— Что?! Герцог?
— Что стряслось, дорогой? — сонно спросила мама. Она с трудом оторвала голову от подушки и сощурилась на меня.
— Меня кот разбудил, — ответил папа.
— Это я, Спенсер! — заявил я. — Ты меня понимаешь? Пожалуйста, послушай! Времени в обрез! В этом доме — упырь! Злобный упырь! Надо срочно что-то делать!
За все время, что я произносил эту речь, папа с мамой не отрываясь смотрели на меня. Когда я закончил, они встревожено переглянулись.
— Вы меня поняли! — радостно завопил я. — Да! Вы меня поняли!
— С чего это кот так разорался? — спросил папа.
20
— Выслушайте меня! — закричал я. — Выслушайте меня!
Но я уже понял, что мои слова звучат, как кошачьи вопли.
Мама натянула на голову подушку.
— Выдвори его, — простонала она. — Не могу слышать этот концерт!
— Пошли, Герцог, — сказал папа. И потянулся за мной.
Я спрыгнул на пол. Разум отчаянно работал. Как подать им знак, что это я? Как заставить их меня выслушать?
Я увидел мамину записную книжку, лежащую открытой на столике у окна. А рядом — карандаш.
«Напишу записку!» — решил я.
Я увидел, что папа встает с кровати.
— Пошли, Герцог, — сонно вздохнул он. — Не пытайся удрать. Тебя придется выставить.
Я отвернулся от него и вскочил на письменный столик. Я выпустил когти и сцапал карандаш. Он выкатился из-под моей лапы.
Я попробовал еще раз.
Нет. Никак.
Нипочем не удержать.
Я опустил голову и попытался схватить карандаш в зубы. Но он снова выскользнул, прокатился по столу и упал на ковер.
Прежде чем я бросился за ним, папа сгреб меня в охапку:
— Вот же тупой кошак! Нашел время с карандашами играть…