Миссис Вебстер принялась раздавать длинные листы кальки и куски древесного угля.
— Соберите как можно больше оттисков с надгробий, — наставляла она. — Когда мы вернемся в класс, вы увидите, что поведают вам надгробные надписи.
— О-о-о-о-о-о-о! Я упырь! Я кладбищенский упырь! — Фрэнк шатался по ближайшему ряду надгробий, делая вид, что нападает на группку девочек.
Те смеялись и оборачивали его бумагой.
Девчонки находят Фрэнка очаровательным! Тьфу.
— Давай начнем отсюда, — предложил я Одре.
Мы отнесли наши кальки к ближайшим надгробиям и принялись снимать оттиски. Ветер поднялся с новой силой. Он срывал с деревьев оставшиеся листья, и те, покружившись, опускались у наших ног.
Еще один мощный порыв ветра запорошил мне глаза, нос и рот трухой. Я закашлялся.
— «Уильям Свифт, — прочла Одра надпись с надгробья. — Умер на виселице в 1852 году».
— Думаешь, он был убийца? — спросил я, делая огромный шаг назад.
— Должно быть, тот еще был гад, — ответила Одра задумчиво.
— Давай поищем еще надгробия, — сказал я Одре. Собрал свою амуницию и принялся бродить среди могил.
Небо потемнело. Воздух сделался еще холоднее. Я все-таки застегнул куртку. Потом опять поправил рюкзак и вновь принялся изучать покосившиеся, выщербленные могильные камни.
Я остановился у большой могилы с раздвоенным надгробьем.
— «Освальд Мэнс. 1770–1785. Мартин Мэнс. 1772–1785, — прочел я вслух. — Вместе в жизни. Вместе в смерти».
«Их похоронили в одной могиле», — понял я. Еще раз перечитал надпись. Освальду Мэнсу, когда он умер, было всего пятнадцать лет. Мартину — тринадцать. Должно быть, они были родными братьями.
Бедные Освальд и Мартин! Умереть такими молодыми… Готов поспорить, они были славные ребята. Не то что неизвестный убийца, окончивший свои дни на виселице! Там было написано что-то еще, но я не успел прочесть.
Прежде чем начать калькировать, я заметил высеченное в камне изображение птицы.
Она напоминала ворону.
Я смотрел на птицу. «Одре эта могила понравится, — подумал я. — Она наверняка захочет сделать оттиск».
Кстати, а где Одра?
Я окинул взглядом кладбище. Ребята разбрелись по всему кладбищу — они склонялись над могилами и прилежно делали оттиски.
Одру я обнаружил с Фрэнком. Они бродили между ряда покосившихся надгробий, пытаясь решить, какое выбрать следующим.
— Эй, Одра, взгляни-ка на это! — Я схватил ее за руку и потянул. — А-а-а-а-а-й! — Это я споткнулся опять.
Я попытался схватиться за Одру, чтобы не упасть.
Не вышло.
Так что я полетел вперед — прямо на раздвоенное надгробье!
Камень затрещал, когда я грохнулся на него. Он вывернулся из земли и с тяжелым стуком рухнул в грязь.
И я услышал слабый вскрик.
От этого звука по спине у меня пробежал холодок.
— Что это было? — спросил я у Одры.
Она посмотрела на меня сверху вниз:
— Что, прости?
— Это не ты? Я слышал вскрик. Это была ты?
— Нет. Это не я. — Одра покачала головой.
— Разве ты не слышала? — спросил я.
— Не-а.
Неужели мне показалось? Я поднялся на ноги и поправил кепку.
Потом отряхнул куртку и джинсы.
Повернувшись, я увидел, что Одра смотрит на надгробье.
— Ого! Спенсер, видишь, что там внизу написано?
Прищурившись, я разобрал надпись, выбитую крошечными буквицами под изображением вороны:
«Наш покой ты нарушил на страх свой и риск».
И вновь по моей спине пробежал холодок.
Нарушил покой?
Неужели я только что нарушил их покой?
— Пора идти! Пора идти! — донесся от ворот голос миссис Вебстер.
Но я не мог отвести глаз от сбитого мною надгробья с вороной, лежавшего на земле.
Со стоном я снял рюкзак и прислонил к дереву. Потом нагнулся и попытался поднять тяжеленный камень, чтобы установить на место.
— Черт возьми, — прокряхтел я.
Он весил, должно быть, тонну. Я его и сдвинуть не мог.
— Эй, кто-нибудь, помогите! — позвал я. Но все уже спускались с холма. И даже Одра.
— Эй! Погоди минутку! — крикнул я ей.
Я отпустил злосчастный камень, встал и сделал шаг к воротам.
И тут из земли взметнулась рука и схватила меня за лодыжку.
4
Я открыл рот, чтобы закричать, но из горла вырвался лишь жалкий писк.
Рука неумолимо усиливала хватку. Я мог чувствовать леденящий холод мертвой плоти.
— Не-е-е-е-ет! — в ужасе простонал я и дернул ногой что было сил.