<p>
</p>
Фелли рассмеялась. Сколько же раз она подшучивала про то, где это Гор в Раю умудрился пресечься с тремя медведями (никак не меньше) и которые умудрились столь основательно протоптаться ему по ушам. Обхватив здоровяка за шею, она неистово прильнула своими горькими от слёз губами к его губам. Душа рвалась на куски и сердце хотело выскочить из груди, чтобы вспыхнув, сгореть без остатка: терпеть горькую сладость больше не было больше сил, и оттолкнув возлюбленного, она вырвалась из его объятий, закрыв лицо руками.
<p>
</p>
- Уходи! Прошу тебя! - только и смогла произнести Фелксиноя, борясь с желанием взглянуть на любимого. - Да ми́нет тебя царство Аида. Да откроются пред тобой врата в дом Господа нашего, - шёпотом проговорила певица, глядя вслед удаляющемуся по коридору избраннику богов, а из глаз её, обжигая огнём, без остановки сочилась солоноватая влага.
<p>
</p>
* * *
<p>
</p>
Следующим пунктом была библиотека - владения Мнемозины[17] и Клио[18].
<p>
</p>
Подавляющее впечатление, от огромного и тяжеловесного здания из серого камня, выстроенного в романском стиле, несколько смягчало пасторальное окружение. По пшеничным полям деловито ползали создания из многочисленной свиты Деметры, сотворённые по воле богини лишь для того, чтоб без устали взращивать для людей пищу. Многорукие и многоногие они покорно убирались с дороги, стоило лишь волшебной повозке приблизится.
<p>
</p>
Гор рассеяно наблюдал за пейзажем, проносившимся за окном, погруженный в тревожные мысли о предстоящей встрече. Он настолько углубился в эти думы, что, похоже, не с первого раза услышал глас Гермеса, сообщившего из кадуцея на его груди: "Пункт назначения достигнут". Спохватившись, мужчина буквально выскочил наружу и, пробежавшись по двору (кру́гом обнесённому со всех сторон высокой каменной стеной), стал поспешно подниматься к главному входу по ступеням монументальной лестницы.
<p>
</p>
Лишь гулкое эхо поприветствовало Гора, когда он вошёл, привычно чеканя шаг тяжёлыми подошвами, по отполированному камню. Но пустота была обманчива - между книжными стеллажами, то тут, то там мелькали силуэты хранителей кладезя знаний, да в укромных альковах корпели над книгами те, кому было дозволено ступить на стезю служения Афине или Аполлону.
<p>
</p>
Поймав на себе неодобрительные взгляды, он постарался ступать тише, но шагов своих не замедлил, в считаные минуты одолев длинный коридор-галерею, начинающуюся от самого входа. В её конце мужчина решительно толкнул неприметную дверку, предварительно стукнув по створке. Оказавшись внутри, гость произнёс, искренне улыбнувшись хозяину:
<p>
</p>
- Рис!.. эм... Прости, Аристотель, - тут же поправился Гор, заметив, как по лицу брата скользнуло болезненно-уязвлённое выражение. - Давненько не виделись.
<p>
</p>
- Разве? А впрочем... Да, Пифагор, ты уже давно сюда не приходил, - парировал тот с холодным безразличием, ну а "ты" вообще полоснуло словно бритва. - Но можешь не извиняться, я всё понимаю: недосуг избраннику великой богини тратить своё драгоценное время на визиты к разным там ущербным калекам, что могут довольствоваться лишь второсортным служением! - и, поднявшись из-за стола он, прихрамывая, поковылял к окну.
<p>
</p>
- Аристотель, ну зачем ты так?!
<p>
</p>
Гор бросился следом, но так и не решился перехватить того за плечо и только в бессилии опустил руки. И снова ему вспомнился день, когда братья-погодки, едва вступившие в пору мужеского созревания, что беспрестанно соперничали в классе и на арене, подначивая друг друга, полезли штурмовать один из двенадцати столпов, которые подпирают Небеса.
<p>
</p>
Отвесные каменные стены, почти лишённые уступов и даже сколько-нибудь заметных трещин. Но манит вершина, обещая возможность прикоснуться к хрустальной тверди небесной сферы: откуда, по золотому сверкающему лучу, снисходят на землю боги, сияя своим бесплотным величием и великолепием.
<p>
</p>
Серый, совсем без вкраплений камень предательски крошится под пальцами, а потные ладони и ступни, так и норовят соскользнуть, тем более усугубляя положение и усложняя путь наверх. Всё сильнее дрожат натруженные мышцы мальчишеских рук и ног; кровь, подгоняемая колотящимся сердцем, бешено стучит в ушах; каждый вдох обжигает пересохшее горло, однако, гордыня велика и самонадеянные юнцы не думают отступать - пройдена почти половина, хотя и вершина ещё очень далека.
<p>
</p>
Но закрыт для смертных путь к Небесам, а гордыня противна богам! Тихо шурша шестью крыльями, с подростками поравнялся Серафим[19]. Его глаза вспыхнули праведным гневом. Ну а когда же он отверзнул[20] лик свой полностью, вспыхнул нестерпимо яркий свет, от которого оплавился и задымился камень сначала над правой рукой Аристотеля, а потом и над левой. Мальчик, как муха, приколотая булавкой, замер на каменной груди утёса. Младший брат, отстававший примерно на корпус, последовал его примеру. Но стражу Небес этого показалось мало - в третий раз над самой головой первенца пролегла дымящаяся линия, даже опалившая соломенные вихры.