<p>
</p>
Мальчики, переглянувшись, не стали далее испытывать терпение грозного стража Небес и начали осторожно отступать вниз по отвесной скале. Но сделать это оказалось куда труднее, чем карабкаться наверх - двигаться приходилось буквально на ощупь - ведь рассмотреть, что там творится под тобой, не представлялось возможным. Силы таяли быстрее, чем масло на раскалённой сковородке. Всё чаще срывались ноги, не находя достаточно надёжной опоры, а утомлённые пальцы отказывались далее держать вес тела, но твердь земная, отведённая смертным, всё же приближалась. Пусть медленно, но верно.
<p>
</p>
Вот только самонадеянность юности не хочет медленно, а усталое тело шепчет "Быстрей! Быстрей!" и, метрах в десяти от земли, Аристотель сорвался. Но проскользив пару метров, смог таки зацепится тремя пальцами за крошечный выступ, повиснув на одной руке. Он закричал: "Гор, помоги!" Но тот, замерший в оцепенении, не двинулся с места, хотя и был совсем - рядом рукой пода́ть. Рис сучил ногами, обламывая ногти и, раздирая пальцы в кровь, шарил свободной рукой по гладкому камню и кричал, снова и снова, взывая о помощи. Но помощи не было. Пифагор, скованный страхом и навалившейся усталостью, лишь смотрел широко раскрытыми глазами, как бьётся в бесплодных попытках старший брат - его извечный соперник.
<p>
</p>
Прошли секунды - минули века - силы оставили Аристотеля: пальцы разжались и он, оглашая райские кущи душераздирающим воплем, полетел к земле. А Гору, только и хватило сил, что зажмуриться и отвернуться. Наконец, тринадцатилетний мальчишка, что из последних сил вжимался в холодный камень, и которого била крупная дрожь, смог взять себя в руки и продолжить спуск. Он был морально готов увидеть бездыханное тело брата, но судьба распорядилась иначе. Под густо сплетёнными ветвями раскидистого дуба, на упругой подушке низенького, но буйно разросшегося кустарника хрипел Аристотель. На его губах пузырилась розовая пена, на лбу виднелась огромная ссадина, левая рука согнулась под неестественным углом, а из рваной раны на правой ноге торчал зазубренный обломок бедренной кости. Кровотечение было несильным - рана уже начала запекаться - значит артерия, к счастью, не повреждена. А может, и к несчастью...
<p>
</p>
Над детьми безмолвно кружил Серафим, тихо шурша шестью крыльями. Но вскоре, с ужасающим грохотом, как и подобает богам, по небу пронеслись колесницы Аида и Асклепия. Они опустились на ровную широкую поляну за деревьями, откуда несколькими минутами спустя и показались могучие обитатели Олимпа. Во плоти! Каждый в окружении своей свиты. И прислужники обоих богов тут же окружили травмированного мальчика и склонились над ним.
<p>
</p>
- Жив. Показатели стабильные. Летальный исход маловероятен, - чуть погодя резюмировал бог смерти.
<p>
</p>
- Случай тяжёлый, но не критичный. Хотя последствия повреждений устранить полностью не удастся: коэффициент физиологической ценности снижаю до минимального, без учёта когнитивных функций. Но наследственность высшей категории, - заговорил Асклепий на сакральном языке. - Окончательная оценка по результатам терапии и комплексного тестирования.
<p>
</p>
- Подтверждаю, - властитель загробного мира вынес свой вердикт, пусть и пока предварительный. Его слуги отступили и Аристотеля забрал в свою небесную колесницу бог врачевания.
<p>
</p>
Он оказался прав. Ни жрецы в его храме, ни даже полубоги, до тонкостей познавшие лекарское искусство, не смоги полностью исцелить брата. Заметная хромота и астматическое дыхание убили в нём воина. И пусть ум его остался столь же блистательным, но такие Афине были не нужны - воительнице одной мудрости мало!
<p>
</p>
- Если б ты позвал, я бы пришёл в любое время! Но ты не звал... Ты только прогонял, как гонишь и сейчас! - закричал маленький мальчик, глоткой могучего воина.
<p>
</p>
- Глупец, я отступаю с твоей дороги, - огрызнулся на младшего брата Аристотель, повернув в его сторону лицо, искажённое болезненной судорогой. - Мне, при любом раскладе, суждено отправится к Аиду, а у тебя есть все шансы... ну, если подберёшь сопли и возьмёшь себя в руки... войти завтра победителем в чертоги богов. А мысль о том, что мой брат - герой и добился бессмертия, согреет мою душу даже в Гадесе. Так что, Гор, не подведи меня!
<p>
</p>
- Не подведу! И, чем Рок не шутит, может и для тебя выхлопочу у Вседержителя местечко потеплее, - бросил гладиатор на прощанье.
<p>
</p>