Девчонка смотрит на меня с прищуром. Пытается казаться ледяной и непоколебимой – один в один пленённая валькирия. Но я вижу, что на самом деле ей страшно.
Освобождаю от шлема второго лунара и наконец-то попадаю в точку. На секунду замираю, увидев лицо своего сына. Он изменился, сильно изменился – повзрослев и заматерев. В то время как я, ожидая встречи, рассматривал в сотый раз его старые фотографии, Арктур превратился из мальчика в молодого мужчину.
Моё лицо он не видел, я всё также оставался в шлеме с поляризованным щитком. Голос тоже не должен меня выдать. Внешний динамик искажает тембр говорящего. Так сделано специально, чтобы по голосу нельзя было узнать бойца, раскрыть его личность и затем как-то шантажировать его угрозами или посулами.
Если вы сейчас обвините меня в трусости, то будете совершенно правы. Я чертовски боялся показать лицо или иначе дать сыну узнать меня.
Арктур молчал, и девчонка тоже молча смотрела на меня.
Желая разрядить обстановку, я сказал голосом с изменённым тембром, через внешний динамик моего скафандра: -Поздравляю, ребята. Вы попали в плен, а значит остались живы. Можете считать сегодняшний день своим вторым днём рождением.
-Днём рождения? -переспросила девчонка. -Может где-то здесь припрятаны и тортик, и свечи?
-Может быть припрятаны, -соглашаюсь я. -Но плохие девочки на день рождение получают один ржавый болтик вместо тортика и одну ржавую гайку вместо свечей к нему.
-Ты знаешь лунные сказки, -констатировала она. -Может быть ты сам с Луны?
Я промолчал никак не показывая, насколько точной оказалась её догадка. Скрывать эмоции и загадочно молчать намного проще если ты облачён в боевой скафандр с толстенными бронированными вставками и лицо скрыто за непрозрачным щитком.
-Я была хорошей девочкой, -продолжила она. -Убила много ваших. Может быть два десятка, может быть целых три.
-Ева, замолчи! -коротко бросает Арктур.
Советую: -Расскажешь всё это военному следователю.
-А и расскажу! -девчонка явно вошла в раж. -Хочешь знать кто я? Снайпер! Стреляю вашим точно в голову. Бац и маленькая дырочка снаружи, а внутри всё во взорванных мозгах!
-Ева!
-Что Ева! Ты же знаешь, что мне нельзя в плен! -уже кричит девица. Такая молодая, а нервы уже ни к чёрту. Говорит будто снайпером служила. Разве бывают снайперы – истерички?
Быстро спрашиваю: -Почему тебе нельзя в плен?
Девушка злобно молчит.
Арктур вздыхает и говорит: -У неё семья большая там, на Луне – семь человек. Пятеро братьев и сестёр до десяти лет, бабка и больной дед. Как начались перебои с лекарствами, так он слёг и не поднимается. Мать, отец, дядька – все погибли, Ева сама в армию пошла. Действительно сама, без дураков. Она одна всех своих кормит. Пока ты служишь – семья получает усиленный паёк. Если умираешь в бою, то паёк уменьшается на двадцать процентов, но всё равно остаётся. А если попал в плен или даже если просто без вести пропал, тогда никакой помощи от правительства и могут даже взыскать часть того, что раньше выдавали. Поэтому Еве нельзя в плен, она одна осталась в семье – кормилица.
-И что, мне теперь её отпустить на этом основании? Чтобы она и дальше головы земных парней взрывала? – вопрошаю я.
В ответ ругательства и угрозы. Угрожает и ругается, в основном, Ева. Арктур задумчиво молчит.
-А у тебя есть семья? -спрашиваю я сына.
Он поднимает глаза: -Зачем тебе это знать?
-Просто так.
-Лишняя информация, -качает головой Арктур. -Моя семья – моё дело. Тебе оно ни к чему.
Хочется возразить, но я соглашаюсь с ним, и мы ждём дальше, пока не завершится бой за станцию.
Не хочу признаваться, но история девчонки взволновала меня. Сделав несколько проходов туда и обратно по крохотному помещению персональной каюты внутри бронекапсулы, я возвращаюсь к пленникам и присаживаюсь на корточки.
Говорю: -Всё будет хорошо. Вот увидишь – Земля освободит Луну, не пройдёт и месяца. Твои обязательно дотянут и пусть лучше они увидят тебя живой, чем даже не будут знать где ты погибла и что стало с твоим телом.
-Освободит?! -взъярилась Ева. -Не надо нас освобождать – мы и без вас свободные! Убирайтесь с нашей Луны, дайте нам жить как сами хотим!
-Мы бы убрались, -говорю я ей. -С превеликим удовольствием бы убрались, если бы Луна не снюхалась с чужими.