БУШЛУК
Наша бахча расположена в низине между двумя высокими барханами. Один край низины ровный, гладкий, хоть в альчики играй. Жаль только, что играть здесь не с кем. То ли дело в ауле! Может, вы не знаете, как играть в альчики? Альчики — это гладкие, будто отполированные, кости. У нас в них играют все мальчишки.
По весне в низине собирается много воды. Дедушка долго трудился, чтобы согнать эту воду в борозды. Борозды были глубокие, мне по пояс. Дедушка несколько раз заливал их водой. Вода постоит немного и уходит в землю, а дедушка снова берется за дело. Другая сторона низины песчаная. И наш шалаш тоже стоит на краю песков. Папа с дедушкой покрыли его ветками и травой, чтобы туда не проникало солнце. А вот ветерок продувает сквозь щели, и поэтому, даже если снаружи стоит жара, в шалаше довольно прохладно.
В начале весны эти места становятся особенно красивыми. Пологие склоны барханов сплошь порастают зеленой травой. Потом среди этой травы начинают появляться первые полевые цветы. И кажется, что на зеленом ковре возникли разноцветные рисунки. Вскоре расцветают маки, тюльпаны. Но и траве и цветам нужны дожди. Если дожди идут, трава быстро идет в рост, кусты становятся пышными, дикий лук пускает стрелы. Но стоит какую-нибудь неделю не пойти дождям, как все тут же желтеет, выгорает и чахнет. Вот какие места вокруг нашей бахчи.
Говорят, что в засушливый год особенно буйно разрастается верблюжья колючка. В этом году вокруг полно колючки. Я стал вспоминать и вспомнил: действительно, в прошлую зиму ни разу не выпал снег. Даже в Новый год не было снега. Правда, в начале весны пошли дожди. Но шли они раза три или четыре. Сухая земля тотчас же впитала в себя всю влагу. Большинство трав пересохло на корню. И теперь вокруг не видать никакой другой растительности, кроме верблюжьей колючки. Я спросил у дедушки, почему, когда все сохнет, верблюжья колючка продолжает расти.
— Она очень глубоко пускает корни и таким образом достает влагу, — ответил дедушка.
Дедушка все знает и про растения, которые растут вокруг, и про животных, которые живут в наших краях. Он стал рассказывать: в засушливый год даже животные пустыни стараются расположиться поближе к бахче. Склон бархана сплошь изрыт норами. Я подумал, может, и серая крольчиха скрывается где-нибудь здесь. А я-то зря ищу ее на бахче. "Ну, погоди! — подумал я. — Сегодня я тебя отыщу, даже если ты провалилась сквозь землю. Я тебя и из-под земли вытащу за твои длинные уши". Я совсем расхрабрился. На меня напала какая-то веселая злость. "Даже если ты забралась на небо, — думал я про серую крольчиху, — я стащу тебя оттуда за твой короткий хвост. И сегодня же!" Вот такую задачу поставил я перед собой. И поэтому, как только дедушка, сев на своего серого ишака, куда-то уехал, я, несмотря на полдневную жару, схватил в руки лопату и так, чтобы не видела мама, пошел к бархану.
Вблизи пустыня вовсе не такая, чем когда смотришь на нее издали. Склон бархана усеян разной живностью. Все двигается, куда-то стремится. Я стал карабкаться по склону бархана. Остановился, присмотрелся. Ого-го! У каждого своя нора, свой дом. Свое продовольствие собрано. Я уж и не говорю о муравейниках, о которые даже верблюды спотыкаются. Я говорю о больших норах. У отверстий некоторых из них валяется кожура от разгрызенных семечек, возле других распотрошенные хлопковые коробочки, сухая трава, мусор всякий, ветошь…
"У животных ума нет, у них только привычки", — говорят. А мне кажется, что и ум у них есть. Может, не так и много, но есть. Иначе откуда им знать, что надо запасать продовольствие, которого не будет зимой? Взять, к примеру, серую крольчиху. Почему-то она не вырыла свою нору возле грядки с дынями. И вблизи от шалаша не вырыла. Решила быть подальше от людских глаз. С раздвоенной губой, лопоухая! Ну и прячься, если хочешь. Посмотрим, далеко ли ты ушла!
Я возмущался, словно крольчиха обидела меня тем, что все время пряталась. Вдруг я споткнулся о большую нору, чуть ногу не подвернул. "Ага, это и есть твоя нора!" — решил я. Спрашивается, откуда я мог узнать, что именно в этой норе живет крольчиха? Ведь сотни других нор похожи на эту. Но мне почему-то казалось, что скрывается она здесь. Я поплевал на руки и принялся раскапывать нору. Как я ни старался, дело не очень-то двигалось. Но все равно я продолжал рыть, работал лопатой с особым рвением, потому что верил: вот сейчас наконец доберусь до серой крольчихи, увижу ее, кормящую своих малых детенышей. Я рыл, рыл, а нора все убегала от меня, сворачивала, извиваясь, то в одну, то в другую сторону. Мне казалось, что это крольчиха убегает от меня по изгибам своей норы. "Ну и убегай! Я тоже настойчив! Все равно я настигну тебя! Сложу в подол рубахи твоих крольчат, похожих на серых котят, и унесу их с собой. Посмотрим, не прибежишь ли ты следом за мной, блея". Я задумался. Потому что не знал, блеют ли крольчихи или же издают какой другой звук. Но как бы там ни было, не немые же они. Во всяком случае, если у крольчихи забрать крольчат, она молчать не будет. Вот тут-то я и услышу ее голос. "Глупая! Не обижу я твоих детенышей! Я даже не потащу их насильно. Поманю, и они сами побегут за мной". Мне представилась такая картина: я шагаю с лопатой в руках, а следом за мной семенят крольчата. И первой нас увидит мама: "Ой, Базар-джан, когда это ты отыскал их?" — закричит она. Дедушка тоже удивится и похвалит меня: "Молодец, сынок!"