– Да, – незамедлительно отвечает он, но тут же дополняет, отодвигаясь от меня. Он смотрит на меня с той любовью, с которой не смотрел на меня ни единый человек в этом мире. Он гладит меня по щеке и шепчет, – но я бы ни за что не пошёл на это, если бы ценой стала жизнь с тобой, Грейс. Я люблю тебя так, как не любил никого.
И тут я не могу дышать.
Я готовлюсь сказать ему то же самое в ответ, но неожиданный звон мобильного прерывает меня, когда я уже раскрываю рот.
– Подождут. Я хотела сказать, что я тоже люблю тебя.
Он улыбается и притягивает меня обратно к себе, а телефон продолжает истерично звонить.
– Может, ты возьмёшь уже трубку? Не удивлюсь, если это Мария, которая подслушивала нас разговор, и хочет поскорее потрещать на тему того, что я наконец-то признался тебе во всём.
– Она хотела, чтобы ты поделился этим со мной? – шокировано спрашиваю я. Я знаю, что наши отношения с Марией идеальные, но я не думала, что она хочет, чтобы я стала частью семьи Фуэнтес, узнав крупицу их истории.
– Конечно, она хотела. Да она при каждой удобном случае спрашивала про то, когда у меня, наконец, появятся яйца, – ворчит Диего, – да возьми ты уже телефон, Грейс. Умоляю. Я подожду тебя здесь, если ты так боишься отпустить меня.
Легонько бью его по руке, заслужив шлёпок по заднице, и иду к сумочке. Нырнув рукой в неё, я достаю телефон, на экране которого высветились имя Саманты.
– Что-то случилось? Я просто… я просто сейчас не дома, – на ходу придумываю отмазку, – и очень занята. Очень.
Из трубки доносятся всхлипывания.
– Эй, Сам, в чём дело?
Молчание.
И тут я понимаю, что случилось что-то серьёзное. Предчувствие того, что она скажет далеко не хорошую новость, заставляет меня замереть на месте, найдя опору правой рукой в стене. Может, что-то с Полли? Или её стажировка накрылась медным тазом? Да что господи Боже там стряслось.
Ещё один всхлип.
– Пожалуйста, не молчи. Меня уже всю трясёт.
Она снова молчит. Мне слышны лишь её горькие всхлипывания и какие-то неразборчивые звуки.
Всхлип. Она оглушает меня своим дыханием, отчего из трубки доносятся громкие помехи.
– Алан мёртв.
И я падаю. Не ощущаю ничего кроме пульсирующей боли, за которой скрывается нечто большее.
Алан мёртв.
Алан мёртв.
Алан мёртв.
Телефон лежит где-то далеко. Не помню, как выкинула его. Последнее, что я вообще помню, это её слова. Алан мёртв.
– Грейс, – рядом звучит голос Диего.
Я поднимаю свой мутный взгляд вверх и сталкиваюсь с обеспокоенными глазами Диего. Он падает ко мне, прижимая свои холодные руки к моим щекам.
– Скажи мне, что случилось?
Я смотрю словно сквозь него. Какие-то блеклые очертания и ничего более.
– Он умер.
И следом я проваливаюсь в бездну своей боли, страданий и одного единственного вопроса:
Почему?
Глава 33
В начале своего пути в Принстоне я уже размышляла на тему боли. Я думала, что самое худшее позади, ведь наши отношения с Диего стали лучшими во всех смыслах. Вчера он открылся мне, поведал свою историю, свой путь, и это было лучшим мгновением за всю мою жизнь: осознавать, что человек, который стал тебе ближе, чем любой на планете, доверяет тебе – это сравнимо с полётом в космос. Мне хотелось петь и плясать, кричать и шептать ему слова любви, потому что я наконец-то смогла признаться себе, что люблю его. Люблю его по-настоящему, из-за чего мои прошлые отношения с Арчером сейчас кажутся детским лепетом. В Диего я нашла себя, я нашла отдушину, он мой антидепрессант и триггер. Вся боль, что он принёс со своим появлением в мою жизни, ушла в небытие в тот самый момент, когда его душа открыла мне прочную железную дверь с тысячей замков. Но кто знал, что на смену ей придёт то, что станет моей погибелью.
Я потеряла его.
Я потеряла самого близкого человека в моей жизни, но это я поняла только тогда, когда место рядом со мной оказалось пустым спустя много лет вместе. Сейчас я знаю, что никакая любовь Диего, бабушки и дедушки, семьи Диего не сравнится с теми чувствами, что я испытывала к Алану и он ко мне. Наверное, я буду держать свою любовь к нему на протяжении всей жизни, потому что много пути у меня нет. Жаль, что я поняла это слишком поздно.
Кто-то сравнивает свою жизнь с поездом. Люди выходят на своих остановках, оставляя в твоей голове только воспоминания. И я верила в эту идеологию, только я не верила в то, что когда-нибудь Алан сойдёт с этого поезда, даже не помахав мне рукой. От этого становится только больнее.