– Грейс, расскажи нам, что произошло? – с нежностью в голосе, говорит она, смотря на меня зелёными глазами.
Наполняя легкие кислородом, я закрываю глаза и пытаюсь досчитать до десяти и успокоиться, как меня учил Алан.
«– Закрой глаза, Гри, – улыбается он, держа меня за руку, – это всего лишь матч, всё будет хорошо.
– Это не всего лишь матч! – возражаю я, дыша как паровоз из-за паники и страха.
– Хорошо, это игра. Твоя игра. Сегодня твой день, и ты станешь лучшим игроком.
– Откуда ты знаешь? – всхлипываю я.
– Потому что по-другому быть не может. Закрой глаза и считай до десяти.
Сжав его ладонь, я послушно закрываю глаза и выдыхаю.
– Медленно или быстро?
– Спокойно, я могу помочь тебе. Посчитаем вместе?
– Да, – киваю я.
– Тогда начинаем. Один… два… три…
В один голос с Аланом, я называю порядок цифр от одного до десяти. И к последней, мои нервы послушно встают смирно, позволяя уверенности пробиться вперёд. Когда я открываю глаза, я улыбаюсь лучшему другу, который лучезарно улыбается мне.»
Это воспоминание заставляет меня считать и плакать из-за того, что я больше никогда не увижу эту улыбку. Я больше не открою глаза и не увижу его. Он больше никогда не поддержит меня. Никогда не сожмёт мою ладонь и не скажет, что я всё смогу.
Но это вновь помогает, даже несмотря на то, что я в новых слезах.
Дедушка уже наполнил кружку чаем, протянув её мне. Принимая напиток, я делаю глоток, смахиваю слёзы и начинаю рассказывать им о встрече с отцом на кладбище, упуская письмо Алана, которое покоится в кармане джинс. Мой пересказ звучит слово в слово нашего диалога на кладбище и в кампусе. У меня больше нет страха перед этими людьми, они хотели лучшего для меня, я простила их и начала с чистого листа, как и с Диего. Под завершение, две пары глаз смотрят на меня с ужасом и с печалью.
– Я не говорила ему про вас… я не знаю, как он узнал… – шепчу я, утирая капли с лица.
– Рано или поздно, он бы всё равно узнал, Грейс, – с грустью улыбается дедушка, пожимая плечами, – это был лишь вопрос времени, мы все это понимаем.
– Иви сбежала… она сбежала с Ноа, потому что была беременна, что, если я тоже могу?
– Быть беременной? – поглаживаю тыльную часть кисти, спрашивает бабушка.
– Нет… если мы тоже можем сбежать.
– Грейс, – вздыхает дедушка, поднимаясь с дивана, – мы ведь говорим не о шестнадцатилетнем мальчике, а о мужчине, который и ректору смеет перечить.
Покачивая головой, он начинает расхаживать по комнате взад-вперед, вероятно, обдумывая, а я обращаю взгляд к бабушке, которая коротко, но тоже грустно улыбается мне. Дедушка прав, Диего слишком гордый и самоуверенные для того, чтобы сбегать.
– Я не могу оставить его… – шепчу я, – я обещала…
– Милая, как бы мне не было тяжело, но у Иви была другая ситуация. Я не хочу ставить под сомнения слова твоего отца, мы обе знаем его способности ломать чужие судьбы. Спроси себя: ты готова пожертвовать собой ради Диего?
– Да, – не раздумывая, выпаливаю я.
– Это должно быть только твоё решение.
– Я не знаю, что мне делать.
– Значит, задай себе следующий вопрос: хочу ли я жить, зная, что он счастлив?
– Хочу, – еле выдавливаю я, понимая, что не могу отказаться от Диего.
– Значит, это и есть ответ.
– Но я не понимаю, – всхлипываю я.
– Милая, ты всё понимаешь.
Поднимая нас с дивана, она начинает двигаться в сторону входной двери, и мне становиться по-настоящему плохо, когда я думаю, что сейчас меня выпроводят из дома. Но я ошибаюсь, потому что Скарлет заворачивает на лестницу, по которой начинает подниматься, ведя меня следом за собой. Пройдя мимо двух дверей, она открывает третью, пропуская меня вперёд.
– Это была комната твоей матери, – немного улыбается Скарлет, входя следом за мной.
Белая деревянная кровать стоит ближе к окну, изголовье, напоминает ветки, переплетающиеся между собой. В уголке висит ловушка для снов, перья которой в фиолетовых и голубых цветах и судя по частому выбору одежды мамы – это её любимые оттенки. Рядом с кроватью – тумбочка, а с другой стороны торшер. По правую сторону от неё – шкаф, в уголках которого наклеены сердечки, и мне очень хочется заглянуть внутрь, чтобы узнать маму той, кем она была до встречи с отцом. Странно, что в комнате нет рабочего стола, тут так мало всего, словно чего-то не хватает. Посмотрев на Скарлет, я указываю на шкаф взглядом «можно заглянуть внутрь?», и тут же получаю согласный кивок.