И все же, чувствуя несомненную благодарность, он надумывал со временем выдать ее замуж за какого-нибудь межевого или присяжного рыцаря. Красота, помноженная на то хорошее приданное, что он за нее даст, сделает Ларну лакомой добычей.
Правда, все это Рик планировал еще не скоро. А пока следовало довести урок до конца, а уж потом заниматься постельными утехами.
— Значит, так, твоя дерзость…
— Кх, — неожиданно закашлялась девушка. — Кхм, ох…
— Ласка?
— Горло… что-то попало, — она еще раз кашлянула. — Сейчас…
— Выпей вина, — Рик дотянулся и подал ей чашу, к которой так и не притронулся.
Девушка сделала несколько торопливых глотков, но вместо облегчения ей стало лишь хуже. Она начала хрипеть и давиться, а потом, пытаясь опереться рукой о стол, промахнулась, упала на пол и теперь уже кашляла не переставая. Ее лицо приобрело нездоровую бледность. Из глаз не останавливаясь текли слезы.
— Озрик! — закричал Болтон понимая, что что-то не так. — Быстро, найди мейстера!
Он схватил девушку и перетащил обратно на кровать, набросив шкуру, прикрывая тело до груди. Она икала и цеплялась за него руками. Ее глаза покраснели. В них разлились боль и паника. На лбу появилась испарина.
— Рик… кхе… помоги мне… не бросай!
В спальню вбежал Малыш Том и в замешательстве остановился. Домерик пытался поднять ей голову, приказал принести воду, но девушка лишь хрипела.
— Кхе…милый Рик… как же я тебя… арх… кхе… Почему так холодно? — в последнем вопросе было столько боли, что у него сжалось сердце.
Стражники оцепили шатер, но толком не знали, что делать и кого ловить. Ласка умирала на его руках. Ее мучения были такими ужасными, что она вырвала руки и сама себе разодрала лицо и горло.
Девушка выгнулась последний раз и затихла. Ее глаза — огромные, залитые слезами и болью, до последнего смотрели на Рика. Мейстер Медрик прибежал, когда уже все закончилось.
Парень многое видел на своем веку. Но такое…
— Ее отравили, — тихо сказал мейстер, чтобы хоть что-то сказать.
Домерик долго смотрел на девушку. В голове было пусто. Он медленно провел пальцем по ее щеке, стирая с них слезы и закрывая глаза. Спи спокойно, милая… Несколько воинов, Озрик, Хокк и прочие молча стояли вокруг, не решаясь что-то сказать.
Так нелепо, так неправильно оборвалась ее жизнь. Травили-то наверняка не ее. Мысль заставила парня очнуться.
— Хокк и Озрик, за мной! — он бережно прикрыл девушку, задержал на ней взгляд и вышел в общий зал. Оруженосец таращил глаза. Локк стоял совершенно бесстрастно. — Ты же запомнил этого рыцаря? Гленвира, кажется. Как он выглядел? Что говорил?
— Ну… средний такой, как все рыцари… — мальчишка казался потрясенным и толком не мог сосредоточиться.
— Не бойся, Оз, я знаю, что ты невиновен и тебя никто не обвиняет, — по возможности мягко произнес Домерик. Он до хруста сжал кулаки, не давая хода холодной ярости, густо замешанной на скорби и боли. — Просто вспомни его.
— Хорошо, сир, — Лайтфут приободрился, глубоко вздохнул, поднял глаза к потолку и даже зажмурился. — Он среднего роста, кажется, но плечистый. Кольчуга на нем поржавела в нескольких местах.
— А волосы какие? Борода? — вмешался Хокк.
— Волосы? Темные, вроде, ниже ушей. И усы есть… А вот бороду он не носил.
— Это все?
— Кажется, сир…. Вот еще, у него нос на сторону свернут.
— Этого хватит, — Хокк Локк поправил меч на поясе.
— Найди его, Хокк. Обязательно найди.
— Сделаю все, что в моих силах, — дредфортец стремительно вышел, и тут же послышались его приказы.
Хокк Локк нашел отравителя быстро, уже на следующее утро. Тот находился недалеко от лагеря и собирался поступить на службу к какому-нибудь рыцарю. Это говорило либо о тупоумии, либо о том, что он ничего не знал о яде в вине.
— Милорд, клянусь Старыми и Новыми Богами, — Гленвир, мужик около тридцати лет, стоял в шатре на коленях и прижимал руки к груди. Его одежда выглядела поношенной и старой, а подметка на одном сапоге грозила отвалиться в любой момент. Было видно, что человек этот раньше знавал лучшие дни. — Я ничего не знал про яд.
— Рассказывай все, — приказал Домерик.
Судя по всему, Хокк уже успел с ним поговорить по душам. Несколько порезов и синяков говорили сами за себя. Для Хокка такое выглядело обычной разминкой, но и она принесла свои плоды. А может, сиру Гленвиру не было нужды что-либо скрывать. В любом случае, рыцарь с предусмотрительной учтивостью готовился вспомнить даже те грехи, что совершил в далеком детстве.
— Корабль доставил меня в Солеварни из Чаячьего города, милорд, и я как раз раздумывал направиться на Рубиновый брод и предложить свой меч, — он говорил торопливо, глотая окончания слов, стремясь быстрее выложить все, что известно. Исходящий от него страх, липкий и тяжелый, буквально чувствовался на ощупь.
Рика окружали Хокк, Русе Рисвелл и Малыш Том. Окровавленный и освежованный человек Дредфорта был вышит на одежде у одного Локка. Он буквально притягивал взгляд сира Гленвира. Кажется, лишь сейчас он стал понимать, в чьи руки попал, и чем это грозит.
— Что ты делал в Чаячьем городе?
— Служил и охранял порт весь последний год. Денег платили мало, вот я и решил попробовать поискать удачи на войне.
— Дальше, — коротко приказал юный Болтон.
— В Солеварнях меня нашел какой-то парень. Я первый раз его видел. Вежливый такой, улыбчивый!
— Опиши его, — и чем больше рыцарь говорил, тем сильнее Домерик понимал, кто скрывается за этим человеком. Рамси Сноу собственной персоной. Поганый бастард!
Со слов сира Гленвира выходило, что парень, который назвался Фоксом из Долины, и другом Редфорта, попросил доставить вино сиру Домерику Болтону, заодно передав привет от друзей.
— Я все сделал, как он просил. Этот человек еще сказал, чтобы я не вздумал вскрывать бочонок, так как он все равно узнает. Он заплатил три дракона и пообещал, что сам появится на броде через неделю. Если я еще буду там, ну, то есть здесь, то он поможет мне поступить на службу к Болтонам или к кому другому.
Домерик заскрипел зубами. Хитрый сукин сын! Как же коварно Рамси все провернул. И его спасло лишь чудо.
— Что будет со мной, сир? — спросил рыцарь, и крупная слеза скатилась по его щеке. — Клянусь, я все сказал!
Домерик обвел взглядом всех их — Хокка, Русе и Малыша. Стало ясно, что время для милосердия давно закончились. Его бы просто не поняли. Так недолго и уважение растерять.
— Тебя повесят, сир Гленвир, — сказал он и прежде чем выйти, добавил, — Поблагодари Богов, что у меня нет привычки сдирать с врагов кожу. Хокк, займись этим.
— Умоляю, пощадите, я не виновен! — завопил несчастный и попытался поцеловать сапог Болтону.
Через час, положив тело девушки в лёд, Домерик собрал Красных Клинков и поскакал в Солеварни. Большую часть дороги, которая заняла почти двое суток, он молчал. Ларна, как живая, стояла перед глазами.
Городок оказался маленьким, неказистым, и защищал его средних размеров замок. И все же корабли сюда заходили. Прямо сейчас у причала пришвартовались несколько галей.
Хокк Локк перевернул порт буквально вверх дном и до смерти напугал старого сира Квинтли Кокса, хозяина Солеварен.
Вот только Рамси найти не удалось. Бастард наверняка понимал, куда может привести кончик ниточки, если дредфортцы за нее ухватятся. Он не стал дожидаться и сел на корабль, идущий в Пентос — это Хокку выяснить удалось.
Так ничего не добившись, Домерику пришлось возвращаться на Рубиновый брод. Его милосердие и нерешительность вышли боком. И это лишь начало — он буквально чувствовал это всем сердцем.
Ласку Домерик похоронил на берегу Трезубца. Ему хотелось, чтобы волны день и ночь пели ей тихие и печальные песни, а солнечные лучи освещали могилу и выросшие на ней цветы.
Смерть, подлая, мягкая и такая поганая, впервые прошлась от него так близко, забрав к тому же, совершенно посторонего человека. Прибегнуть к яду мог не каждый. К тому же настоящий рыцарь, заботившийся о чести, никогда бы на подобное не пошел. Рыцари, и Домерик знал это по себе, привыкли решать трудности с помощью меча.