Через минуту самолет перестало трясти, и он плавно начал вновь набирать высоту. Кнопки в виде пристегнутых ремней погасли и она сразу услышала звук металла— люди начали отстегивать ремни. На их месте она бы этого не делала, хорошо помня свой последний полет на небольшом Боинге. Тогда после сильной турбулентности началась новая зона, намного сильнее первой, самолет кидало из стороны в сторону и пару пассажиров, ударились головой о стену. А ведь капитан дал команду отстегнуть ремни.
— Леди и Джентльмены, говорит капитан, мы пролетели зону турбулентности, но в целях вашей безопасности рекомендую не отстегивать ремни до конца полета.
Сам сатана сказал эти слова и Оливия, отстегнувшись, встала с кресла. Звук застегивающихся ремней вновь коснулся ее слуха. Какие послушные пассажиры собрались на этом рейсе! Или голос капитана одурманивает их мозг?
Разнося еду по салону, она улыбалась каждому пассажиру, произнося два вкусных слова:
— Вам рыбу или мясо?
Она сама бы с удовольствием поела, но на это у нее должен быть перерыв. Которого уже, судя по всему, не будет.
— Кофе или чай?
Она взяла поднос, развернувшись к месту для хранения бортового питания, буквально налетев на высокого капитана:
— Бог мой! — Вскрикнула она от неожиданности.
— Тебе повезло, что ты не облила меня.
— Мне не повезло. Что вы тут делаете?
Она взглянула на закрытую дверь в кабину пилотов, переводя вновь взгляд на Даниэля:
— Пытаетесь покинуть самолет?
— Ты первая покинешь его со своим дерзким языком.
Она улыбнулась, пытаясь пропустить его по узкому проходу во второй салон:
— Первый класс этажом выше.
— Багажное отделение ниже. Разойдемся по-хорошему— ты вниз, я наверх. Здесь становится тесно нам двоим.
Она стояла напротив него, рукой держа высоко поднос, уже готовая кинуть его в него. Но что — то останавливало ее— пассажиры.
— Пройдите уже, — стиснув зубы, прошипела Оливия, — и лучше в кабину пилотов, при виде вас, люди начинают паниковать.
Он пропустил ее и она, опустив руку, недовольно взглянула на него.
— Они еще не осознали, кто ты, — он пальцем указал на ее бейджик, — им повезло больше, чем мне.
С этими словами он развернулся и пошел во второй салон. Оливия от злости топнула бы ногой и кинула в него поднос напоследок, но лишь слегка прорычав, смотрела ему вслед, видя, как женщины с улыбкой на лице, оборачиваются на его присутствие в салоне самолета. О чем они думают? Она не понимала их. Выпусти любого мужчину в белой рубашке с нашитыми четырьмя золотыми лычками на погонах, и они будут падать от всех.
— Красавчик, — легкий шепот возле уха и она обернулась, смотря на Нину.
— Кто?
— Фернандес.
— Еще одна сумасшедшая, — пробурчала девушка и направилась наливать кофе.
Закончив в своем салоне с едой и уборкой, она еще раз оглядела пассажиров. Сытые и довольные они спали. И вздохнув, она посмотрела на часы — время кормить экипаж. Ноги уже гудели, но это была половина пройденного пути. Сейчас ей бы присесть, но она не могла— месть не могла долго ждать.
— У тебя перерыв, Оливия, — Келси довольно кивнула, — твои пассажиры самые тихие. Отдохни.
Она издевалась? Пассажиры ничто по сравнению с капитаном этого самолета.
— Накормлю пилотов и отдохну, — улыбнулась она. Где — нибудь между облаками, когда Фернандес Торрес выкинет ее из самолета.
— Еда для них на втором этаже- у каждого своя, ты же знаешь, что принято пилотов кормить разной едой?
Ну конечно она знала это, если отравится один, то второй посадит этот гигантский лайнер в Пекине.
Кивнул с улыбкой на лице, Оливия поднялась по мягкому ковровому покрытию на лестнице, ведущей на второй этаж, пытаясь не касаться золотых перил. Впечатление от увиденного заставили ее застыть на месте: в центре стояла барная стойка с крутящимися стульями как в ночном клубе. Приглушенный свет. Тихая музыка. И Даниэль Фернандес Торрес, разговаривающий с пилотом, сменяющий их рейс в обратную сторону. Где — то здесь должен находиться ее одногруппник Кларк. Она обошла мужчин как можно незаметнее и направилась в бизнес— класс, который тоже впечатлил ее своей шикарной обстановкой с мягкими раскладывающимися креслами.
— Оливия! — Прокричал знакомый голос. Даже видеть Кларка было гораздо приятнее, чем своего собственного пилота.