- Для чего же вы тогда даете мне ее сейчас? - не понял Фома.
- А вот для чего. - Тут Герасим Иванов вплотную приблизился к Фоме и перешел на шепот. - Есть сведения, что в стране уже работает другой суперкомпьютер. И процессы, которые будете моделировать вы, уже проигрываются на нем. В какой-то другой лаборатории, для какой-то другой группировки. Мы, то есть, вы, то есть, они - ятаганцы - думали, что станем первыми, что у нас будет преимущество перед всеми остальными, а теперь выходит, что нам вместо этого придется наверстывать упущенное, потому что иначе…
Фома навострил уши:
- А у кого в руках другой суперкомпьютер?
- Не знаю. В отличие от вашего, он, по-видимому, ввезен нелегально, работает нелегально, и лишь несколько отрывочных фраз, подслушанных по сотовым телефонам, подсказали генералу Бо…32 одному коллеге профессора Дамгова, что он существует. Конечно, откроют и где он, и чей он, - если нужно, по всей стране сотовые телефоны станут прослушивать, но на это уйдет время… Да даже и знай я, где машина противника и кто вообще противник, я, конечно, не имел бы никакого права вам это сказать. Не говоря уж о том, что бо'льшую часть того, что вы услышали от меня сейчас, у вас также права знать нет…
Тут только Фома заметил, что Герасим Иванов как-то незаметно взял его за куртку, приподнял с дивана и, не прекращая разговора, тонко, но неуклонно подталкивает к двери. Очевидно, время беседы истекло. Фома прижал папку к груди и, неуверенно бормоча: «Да, конечно, так точно, спасибо…», - выбрался спиной из кабинета, бросил прощальный взгляд на дубовый стол и пыльный фикус рядом с ним, и вышел в коридор. Членкор также стал его благодарить, пожелал приятных выходных, хотя был только понедельник, и захлопнул дверь; Фоме показалось, что вслед за этим изнутри сразу же повернулся ключ.
Первым делом он вышел на самое светлое место в полутемном коридоре, - а светлее всего было перед большим портретом Мирослава Мирославова-Груши в фойе перед лестницей, - и раскрыл красную папку.
Она была сверху-донизу набита вырезками из газеты «Меридиан мач»,33 причем из рубрики «Футбольный юмор».
Фома наспех перелистал вырезки, вобравшие в себя все перлы идиотизма околофутбольных людей. Первой мыслью у него было вернуться к членкору Герасиму Иванову и сказать, что произошла ошибка, но тут он вспомнил, что, по идее, у него не было права открывать папку, а значит, не было и права заметить ошибку… Ситуация показалась ему зверски нелепой; казалось, единственным осмысленным действием с его стороны было бы выбросить всю папку целиком в ближайшую мусорную корзину, но Фоме известным усилием воли удалось подавить этот импульс. Кто знает: между футбольным юмором и параллельными суперкомпьютерами могла быть какая-то связь…
2. ВТОРНИК
«…с самого начала следует сказать, что диссертация эта еще не написана. Оппоненты наверняка тут же возразили бы, что этого не может быть, ведь читать ненаписанную диссертацию - это почти то же самое, что читать утреннюю газету. Мы, однако, сразу же на это ответим, что читать утренние газеты не только можно, но, в известном смысле, и нужно, а в каком именно смысле нужно - тоже станет ясно, но немного позже. Давайте-ка лучше не будем отвлекаться от темы, а вернемся к существу.
Просмотрев какой-никакой научный труд, будь то книга или диссертация, мы увидим, что обычно где-нибудь в начале автор благодарит людей, чем-то помогших ему в работе. Мы в свое время также выразим свои благодарности. Сейчас же нам можно порассуждать в немного ином ключе: а нет ли, кроме людей, которым мы благодарны, и таких, перед которыми, мы чувствуем, что должны извиниться? Например, читатели? Ведь чтение этой недоделанной, наспех состряпанной и, в принципе, бессмысленной диссертации отнимет у них не только массу драгоценного времени, но и, возможно, ту малую толику веры в светлое будущее науки, что у них оставалась. К счастью, дела здесь не настолько мрачны. Достаточно вспомнить, что диссертации в общем случае читают лишь члены научного совета (т.е., люди, у которых веры в науку давным-давно не осталось), причем по диагонали, и, как правило, перед сном, удобно вытянувшись в постели - так что перед ними нам извиняться не в чем, да и к тому же им за это деньги платят. Но здесь есть другой нюанс. Эту диссертацию мы пишем на компьютере; нажимаем клавиши, заносим байт за байтом в память, через процессор бегут инструкции текстового редактора,34 крутится диск, головка которого записывает наши сочинения в файл… К сожалению, почти ни один рядовой писака не отдает себе отчета в том, сколь много самых разнообразных процессов вовлечено в работу, какая немыслимо сложная деятельность кипит в микросхемах компьютера, пока он бездумно вводит в него свой текст, которому в иных обстоятельствах ни один серьезный человек не уделил бы и грамма внимания. Вот, следовательно, перед кем мы должны извиниться! Мы должны, просто обязаны извиниться:
- перед текстовым редактором: за то, что заставляем его принимать в себя нашу глупую писанину;
- перед видеоконтроллером, который показывает нам ее на экране;
- перед процессором, чье внимание мы отняли, чтобы он надзирал за нашими абсурдными сочинениями, вместо того, чтобы заняться чем-нибудь поосмысленнее;
- перед системным прерыванием35 13h, которое записывает наш текст на диск - как впрочем и перед самим диском;
- перед электронами, которые мы гоняем туда-сюда по шинам с килобайтами информации точно так же, как некогда гоняли египетских рабов подтаскивать к пирамидам каменные блоки…
Продолжать ли этот список? Если кому-то покажется смешным, что мы извиняемся перед бездушными и бессловесными устройствами, то мы можем привести в пример буддистского монаха, копающегося в монастырском саду: всякий раз перед тем, как выдернуть с корнем какой-либо сорняк, он сперва извинится перед ним: мол, не подобает лишать его жизни, но что поделаешь, мир несправедлив…
Мы себя к буддистам не причисляем, но все же нехорошо считать, будто мы заслуживаем стоять намного выше этих неодушевленных устройств. А кроме того - что значит «неодушевленные устройства»? От некоторых программистов мы слышали, что компьютеры им кажутся намного одушевленнее некоторых людей; или, перефразируя один из законов Мерфи: компьютеры неодушевленны, но люди еще неодушевленнее…36
Однако пора положить конец этому лирическому отступлению, так как, в принципе, лирические отступления, точно так же, как и газы, стремятся занять все предоставленное им пространство/время, а мы, как-никак, пишем научный труд, а не «мыльную оперу».37 Начнем с некоторых замечаний о структуре диссертации. Хорошо известно, что кандидатские диссертации в некотором смысле похожи на дракона - тем, что они многоглавы. Известно и то, что многоглавые существа, как правило, страдают шизофренией и раздвоением личности - это относится как к драконам, так и к диссертациям: одна глава твердит одно, другая - другое и так далее, и все эти главы друг дружке противоречат и грызутся между собой. Менее известно то, что при определенных условиях отдельные главы могут сами страдать шизофренией и раздвоением, и так далее до бесконечности… Одним словом, можно видеть, что строение драконов и диссертаций до такой степени сходно, что философский вопрос о курице и яйце можно поставить в контекст наших наблюдений; спор, таким образом, зайдет о том, что - первично, а что - вторично: диссертация или дракон. Но мы не философы - то бишь, не до такой степени умственно ущербны от природы, чтобы впадать в подобные рассуждения. К тому же, никто еще не наблюдал, чтобы дракон снес диссертацию; бывали, правда, случаи - бо'льшей частью, весьма сомнительные, - когда, по утверждениям очевидцев, прямо на защите некой диссертации вылуплялся дракон и за «здорово живешь» уплетал весь научный совет, но здесь вопрос вплотную упирается в одну очень важную деталь - кто и как конкретно высиживал данную диссертацию, если из нее смогло вылупиться нечто этакое. Высиживание диссертации - процесс сложный, ответственный, продолжительный, многоступенчатый и, в некотором смысле, даже тяжелый; причем, вопреки общепринятым точкам зрения, процесс этот зависит отнюдь не только от качеств задних частей кандидата, которыми практически и осуществляется собственно высиживание. Но мы, пожалуй, снова далеко уклонились от темы; давайте вернемся к нашим вопросам, а о высиживании диссертаций нам все равно так или иначе доведется говорить ниже. Этой проблемы не удалось избежать еще ни одному кандидату; применение инкубатора, на который возлагались большие надежды, себя не оправдало, так как высиженные в нем бройлерные диссертации вышли точно такими же, как птицекомбинатские бройлеры: страшно хилыми, безвкусными и неаппетитными. А самое важное качество диссертации, как станет ясно ниже, состоит в том, чтобы стимулировать у читающего слюноотделение…»
36
Упомянутый закон из серии (шуточных) законов Мерфи утверждает: «Компьютеры - ненадежны, но люди еще ненадежнее».