На его обязанности сберечь ее состояние для будущего ребенка, наконец сберечь свою репутацию. Он не захочет быть посмешищем людей. Он, будущий столп государства, не потерпит, чтобы жена его сбежала с каким-нибудь нигилистом, как описывают в романах…
Он тогда решится на все… Шутить с собой он не позволит!..
Так нередко размышлял Борис Сергеевич и следил пристально за женой. Казалось, что никаких серьезных опасений не было, и ему напрасно лезли в голову разные страхи. В последнее время Евдокия почти не выходила из дому; только гуляла по утрам, а остальное время просиживала одна.
И Борис Сергеевич заметил, что Евдокия как будто даже стала веселей и оживленней последнее время, после отъезда Никольского. Это утешало Кривского, и снова надежды на подчинение жены мелькали светлыми полосами в его сердце… Разве он бессилен против этой женщины?..
А Евдокия действительно в это время жила как-то полней и веселей. Она вела деятельную переписку с Никольским, и оба писали друг другу длинные письма. Как и прежде в разговорах, так и теперь в письмах не было ни слова о любви, хотя чувство и сквозило между строчками. В этих письмах они передавали друг другу свои впечатления и мысли. Евдокия рассказывала о своих планах, Никольский указывал ей предположения об употреблении ее состояния, хотя в каждом письме советовал ей хорошо взвесить все обстоятельства.
Кривский и не догадывался об этой переписке.
Но однажды он вошел в ее кабинет и заметил, с какою радостью Евдокия читает какое-то письмо. Ему даже показалось, что при входе его Евдокия сконфузилась. Он не спросил жену и ушел, не сказав о письме ни слова, но подозрение закралось в его голову, и он решил, что узнает, от кого жена получила письмо.
Мысль о Никольском кольнула его в самое сердце. На следующий день, когда жена, по обыкновению, ушла гулять, Борис Сергеевич зашел к ней в кабинет и стал шарить в ее столе… Он увидел большую связку писем, развернул и стал читать…
Невыразимая злоба искривила его черты, когда он прочитывал эти письма… Почтовые листки дрожали в его руках.
XVI
ПРИЯТНЫЕ НОВОСТИ
Борис Сергеевич не верил своим глазам, пожирая, одно за другим, письма Никольского.
Ах, если бы перед Кривским была любовная переписка!
Как ни обидно, но Борису Сергеевичу несравненно легче было бы узнать о любви жены к проходимцу, даже о неверности ее, чем то, что узнал он в этих проклятых письмах.
К сожалению, в них не было ни клятв, ни уверений, ни намеков о разбитой жизни, но было гораздо худшее.
В них были подробные и обстоятельные ответы на вопросы Евдокии об употреблении ее состояния. В этих письмах делались расчеты, указывались пути, как оформить дело и тому подобное.
«Вот как, вот оно что!» — злобно шептал Борис Сергеевич, укладывая письма обратно.
Лицо его было искажено злобой, когда он вернулся в кабинет. В бешенстве заходил он по комнате.
«Проходимец открывает пути ко спасению! — шептали его тонкие побелевшие губы. — Отдать все меньшей братии… О подлец!»
Борис Сергеевич ядовито усмехнулся, и с уст его срывались отрывистые фразы:
«Благородный подвиг… По всем правилам этих скотов! Возвратить неправедно нажитое… Мерзавец! Целое подробное исчисление наделов, которые можно выкупить!.. Негодяй! У него за душой ничего, так ему легко расписывать пути ко спасению!.. Проходимец!»
Кривский просто задыхался от бешенства.
Надо остановить дуру. Она не понимает, что делает. Это все влияние, этого негодяя, место которого не среди людей, а где-нибудь… Это все гнусные бредни. Борис Сергеевич не допустит. Он не позволит ограбить себя, будущего своего ребенка.
— Это, наконец, грабеж, насилие, преступление! — воскликнул он.
В глазах Бориса Сергеевича Никольский мгновенно вырос в гнусного, вредного злодея. Что делает он там в деревне у его жены?.. Вообще, это подозрительная личность… Он, может быть, под видом спасения, хочет обокрасть жену… Обязанность порядочного человека преследовать таких негодяев!
Солидный, хладнокровный и обыкновенно рассудительный, Борис Сергеевич совсем потерял самообладание. Он увлекался все более и более при воспоминании о семистах тысячах, ускользающих из-под носа. В эти минуты он самым искренним образом считал Никольского врагом общественного спокойствия, злодеем и негодяем, осмелившимся подавать советы жене, мошенником, запускающим руку в чужой карман, в карман Бориса Сергеевича.
О, как пожалел Кривский, что он не может немедленно же расправиться с этим «мерзавцем», как он того заслуживает! Он сделал бы это без всякой жалости. Он сгноил бы его в каком-нибудь тюремном замке… Какая наглость!!..