Я залезаю в под горячие струи воды. Дважды мою волосы, тщательно до боли натираю себя мочалкой. Я не знаю сколько времени провела здесь, но я выплакала все оставшиеся слёзы. Они смешивались с потоком воды, уносясь прочь от меня. Когда я сушила волосы феном, то пообещала себе, что хватит с меня слёз, как бы сложно это не было. По крайней мере, не на глазах у всех. Я расчёсываю длинные волосы, поправляю футболку и серые спортивные штаны и выхожу из ванной комнаты.
И натыкаюсь глазами на человека, который не должен быть в моей квартире. Прижимаю ладони ко рту, не веря собственным глазам. Не галлюцинация ли это? Сердце вновь начинает биться быстрее, чем нужно. Хотя бы оно осталось на месте. Я срываюсь на бег и вешаюсь на шею, стоящему передо мной парню. Я сжимаю его так крепко, ведь боюсь, что это всего лишь игра моего подсознания, и стоит мне разжать руки, как видение раствориться в воздухе, ничего после себя не оставив. Вдыхаю этот шоколадно-кофейный запах, который уже успел стать родным, и слёзы по новой идут рекой. Я только что обещала себе не плакать, но теперь не могу это контролировать.
— Что случилось? — непонимающе спрашивает Эмбер, руша нашу идиллию.
Конечно, для неё ничего не изменилось. Вчера был выпускной, мы пришли домой с улыбками на лицах, весёлые, Тео остановился в отеле неподалёку. А уже с утра у меня случается истерика. Иногда я забываю, остальные люди проживают всего лишь одну жизнь, а не две, как я или Тео.
— Ты в порядке? — Тео отстраняется от меня, на его лице написано волнение, а карие глаза изучают меня, парень сжимает руками мои плечи. Я чувствую тепло его рук, а это значит, что он живой.
— Что произошло? — я неопределённо дёрнула головой, желая знать подробности вчерашнего теракта.
Я смотрю на сестру, она не сразу соглашается, но всё же отворачивается, включает телевизор. По крайней мере, она делает вид, что очень увлечена какой-то программой про животных. Я веду живого и здорового Тео в комнату и закрываю дверь. Сажусь на кровать, закутываясь в кокон из пледа. Мне опять стало холодно, будто я прыгнула в снег в одном только нижнем белье. Тео не спешит начать говорить и молча обводит взглядом мою комнату. Он столько раз видел её через камеру моего телефона, а теперь изучает в живую, как и меня, очень тревожным взглядом. Никогда прежде я не видела такой эмоции на его лица — дикий страх вперемешку с сожалением. Тео вздрагивает, когда я повторяю свой вопрос, заданный ранее.
— Я не знаю кто эти люди. — отвечает парень, закрывая глаза. — Они заминировали дворец, пока все были на торжестве. А также точно знали, когда вы вернётесь.
— Значит эти люди могли входить в Уайтхолл спокойно, не вызывая подозрений? — спрашиваю я, но уже знаю, что я права.
— Кому-то было очень не выгодно, чтобы ты и Раймонд оставались у власти. — говорит Тео, а по моему телу пробегает ток. — Они также искали и Анну.
— Они хотели полностью уничтожить эту династию? — в ужасе признаю я, дрожа от волнения. Я пережила уже третье покушение на свою жизнь. — Причина вряд ли только личные отношение, так ведь? Я не сильна в политике, но, Тео, кто ещё имеет права на английский трон? — темноволосый молчит, поджав губы в тонкую линию, а я и без него давно уже знала ответ. — Шотландия.
— Верно. Шотландский принц является двоюродным племянником Раймонду.
— И тогда бы он сел сразу на два трона. Значит, среди наших людей, нашлись крысы.
— Некоторые герцоги и графы из прошотландской фракции вполне могли слить нужную информацию.
— Но никто из них не был посвящён в наши планы. — отрицательно мотаю головой я.
— Мне очень жаль. — я поднимаю голову и замечаю в глазах Тео искренность, бесконечную грусть. Они больше не блестят, так задорно как у лиса, а на лице друга больше не играет та хитрая плутовская улыбка. — Ты успела сбежать?
— Да, меня и Полин затолкали в карету и увезли обратно в Вестминстерское аббатство. — я крепко сжала кулаки. — Я видела, тебя ранили. Ты выжил? — спросила я с надеждой.
— Нет. — он садиться рядом со мной и касается моего плеча. — Теперь я точно знаю, что будет, если умрёшь в той параллели. Я не могу больше вернуться туда, как бы не пытался. И ещё вот это.
Парень приподнимает футболку, и я ахаю от ужаса. Я помню, как вчера он зажимал это место на животе рукой, перед тем как упасть. Теперь же на этом месте была страшная сине-фиолетовая гематома, как-будто кто-то бил Тео несколько часов без остановок только в одно место. Я осторожно едва касаюсь подушечками пальцев большого синяка, и Тео морщиться от боли, но ничего не говорит. Это невозможно. Ни повреждения, ни усталость ничего не чувствуется в другой параллели. Я точно помню, что когда ужасно уставала, работая на побегушках у Марии, то в первой параллели меня не преследовала боль в мышцах.