– Советник, что с ротой охраны? Наши дальнейшие действия?
– Прикрывайте отход катеров! – Броуди старался не смотреть парню в глаза. – Вы сами знаете, как это важно.
Гвардеец молча кивнул, и, взглянув на Советника, я понял, насколько тяжело ему сейчас приходится. Парни оставались защищать наши задницы, и наверняка этот бой станет для них последним. Фактически Броуди сейчас разговаривал со смертником.
Советник протянул командиру гвардейцев руку, и тот крепко пожал ее. Им не надо было говорить друг другу что-либо, они и без того все прекрасно понимали, но Броуди все же сказал на прощание надломленным голосом:
– Я вышлю за вами спасательные катера. Надеюсь, они успеют подобрать вас.
Гвардеец козырнул и отправился отдавать последние указания своим парням. Похоже, он и сам не верил в обещанные Советником катера. Но он не скажет об этом остающимся с ним солдатам. На войне иногда приходится брать на себя тяжкое бремя лжи, чтобы у тех, кто сражается плечом к плечу с тобой, оставалась хоть малая толика надежды на спасение.
Провожая взглядом командира гвардейцев, я ступил на лестницу и тут же застыл, услышав над головой резкое скрежетание металла. Идущий за мной Вольфганг ткнулся мне в спину.
– Скорее, Егор! – нетерпеливо воскликнул Броуди, поторапливая меня взмахом руки.
Но я не мог оторваться от представшего зрелища, стоял как вкопанный, задрав голову так, что заныла шея. Немец тоже глядел вверх, рот у него приоткрылся от удивления. И было от чего! Высоко над нами сводчатый потолок ангара медленно расползался, словно створки диафрагмы гигантского фотоаппарата. В образовавшемся просвете показалась яркая полоска голубого неба. От удивления я невольно присвистнул.
– Не задерживайте вылет! – снова гаркнул Броуди.
И тут меня осенило: мы не поплывем, а полетим! Сигарообразные катера были не чем иным, как самолетами будущего, а для вылета наружу использовался огромный люк наверху ангара. У летательных аппаратов не было ни крыльев, ни винтов. Ничего, что в наше с Вольфгангом время было обязательными составляющими самолетов. Не имелось даже иллюминаторов. Но технологии этого мира уже переставали меня удивлять. Возникал лишь один вопрос: как, несмотря на размеры ангара, они собирались взлетать? Места для разгона тут совсем не было.
Диковинный катер и внутри поражал воображение. В нем было светло, просторно и уютно, а такой богатой отделки салона в летательном аппарате я и представить не мог. По обе стороны широкого прохода тянулись ряды мягких бежевых кресел, большинство из которых уже заняли гвардейцы нашей группы. Поднявшийся следом за нами Советник Броуди указал мне и немцу на кресла, расположенные в носу катера, сразу за сиденьем пилота. Сделал он это, как выяснилось впоследствии, не случайно. Броуди рассчитывал на наш с фрицем профессиональный интерес к летному делу, и не ошибся. Конечно, нам хотелось увидеть, как управляется самолет будущего. Сам Броуди опустился в кресло рядом с нами и профессором Левиным.
Я устроился поудобнее, поставив подобранный в бою автомат между колен. Броуди повернулся к нам с Вольфгангом:
– Пристегнитесь, – распорядился он и, заметив на наших лицах непонимание, пояснил: – Нажмите сенсорную кнопку вот здесь. – Советник указал на кораллово-красное пятнышко сбоку на подлокотнике.
Едва я прикоснулся к нему, с изголовья кресла по моим плечам заскользили две серебристые ленты. Они вперехлест обхватили мою грудь, а затем с легким щелчком закрепились внизу. На ощупь ленты были мягкими, шелковистыми. Недоумевая над необходимостью такой «защиты», я продел под них пальцы, потянул от себя. Ленты легко поддались. Однако стоило мне дернуть их чуть резче, как они плавно вжали меня в спинку сиденья.
Краем глаза я заметил, что Вольфганг делает то же самое, с интересом изучая очередную техническую новинку. Изумленно покачав головой, он прямодушно пробормотал:
– Мне бы в «мессер» такие ремни…
Я покосился на него, вновь с трудом подавляя неудержимое желание двинуть по фрицевской роже так, чтобы вбить ему в глотку все его оставшиеся зубы, но немец благоразумно заткнулся и неуклюже пожал плечами, словно извиняясь.
Наше внимание отвлек пилот, вошедший в катер последним. На нем был черный комбинезон, очень похожий на форму гвардейцев, и шлем, полностью закрывающий голову и лицо. Едва летчик занял свое место, Броуди скомандовал:
– Взлет!
– Точка прибытия? – Голос пилота исходил из динамика на шлеме и звучал слегка приглушенно.
– Вторая российская зона.
– Есть, Советник!
Я замер в ожидании, что произойдет дальше, ведь на месте пилота не было ни штурвала, ни тумблеров, ни датчиков – только изогнутая широкая панель, напоминавшая большой темный экран. Пилот провел пальцами перед экраном, и на нем вспыхнули бегущие колонки символов, ожили линии графиков, а прямо в воздухе перед ним повисли голографические столбцы цифр. Длинные тонкие пальцы пилота ловко парили над сенсорными клавишами, словно он играл на фортепиано. Но самое удивительное, что непроницаемые стены катера вдруг стали прозрачными вдоль бортов, и мы смогли увидеть все, что творилось снаружи. У пилота обзор оказался еще лучше.