«В следующий раз», – пробормотала я себе под нос. Это три слова показались чужими и
далекими. Я была так сосредоточена на одном дне, одном часе, одной минуте существования в
качестве Мэдди, что позабыла о самом простом – о том, что мне и завтра придется встать с постели и
снова оказаться в школе, у всех на виду.
Я замерла, качая головой от отвращения к тому, что сама же сделала. Я почти слышала, как
Мэдди меня упрекает, говорит о том, что, если я захочу, то смогу стать такой же милой и популярной
как она. Но я пытаюсь возразить ей, напоминаю ей, что это она у нас всегда была красоткой.
71
LOVEINBOOKS
Я подумала о том дне, когда мы впервые из-за этого поругались. Это случилось в первый год
в старшей школе. Ссора продолжалась три дня, пока мама, наконец, не вмешалась, и не сказала, что
либо мы прекращаем, либо она забирает на неделю наши телефоны.
Папа отозвал меня в сторону в субботу после обеда. Усадил меня в своей студии и достал
портмоне. Он показал мне фотографии, которые собирал в течение нескольких лет. Это были те
постановочные школьные фото, с фальшивой осенней листвой или синим фоном позади. У папы
было по одной фотографии на каждый наш школьный год.
Я проглядела эти фотографии, застонав над одной – у меня там была четко видна дырка от
двух выпавших зубов, а потом бросила кошелек обратно отцу, не понимая, что могут изменить
десять запечатленных на фото школьных лет.
Папа положил кошелек на стол рядом с ключами и попросил меня подумать над тем, что
сказала Мэдди, и как она это сказала. Я раздумывала всего долю секунды, а потом ушла из комнаты,
поклявшись вечно ненавидеть сестру.
– Я – идиотка. Мы же идентичные близнецы, – я прошептала эти слова, только сейчас
понимая, что Мэдди и папа пытались сказать. – Я скучаю по тебе. Знаю, мы уже давно не близки, но
мы могли бы постараться. Я не могу представить себе, чтобы у нас не получилось.
Я подняла кусок мертвого дерна и принялась выдергивать из него еще живые травинки.
Когда с одним куском было покончено, я взялась за другой.
– Мама ушла в себя, а папа считает, что мне надо повидаться с психиатром. И Алекс тоже.
Я словно снова услышала ее милый голос, спрашивающий меня о том, а чего я ожидала.
Пару раз, когда я приходила к Мэдди посоветоваться, она делала это – закатывала глаза и говорила
мне разуть глаза и посмотреть, просто перестать раздумывать и посмотреть, как действуют другие
люди, и потом попытаться вести себя так же.
– Мама забрала мои рисунки. Она даже попыталась поместить в рамку один из них – тот
ужасный, который я забраковала для школы искусств.
Я вспомнила мамины слезы, вспомнила такое явное страдание, затуманившее ее взгляд. Я
сделаю это. Я буду пытаться изо всех сил, и я сделаю это для нее.
– Папа много работает, – продолжила я. – Они оба думают, что нам всем надо собраться и
поговорить, – замолчав, я обвела рукой вокруг того места на сырой земле, где сидела. Взгляд
остановился на высеченном имени – моем имени на граните, – обо всем этом.
Ее слова эхом отдались в моей голове, и в них были горечь и правда.
– И дай-ка подумать, Элла. Ты не хочешь об этом говорить. Ты хочешь уткнуться в свой
скетч и забыть, что случилось.
– Ты права.
Разговор не заставит все случившееся кануть в прошлое, не вернет Мэдди. Он только
обострит боль.
Я потянулась вперед, коснувшись рукой холодного твердого могильного камня.
– Я не хочу вспоминать, – сказала я, и слезы наполнили глаза. – Я хочу все изменить. Я хочу
вернуть тебя назад.
– Ты говорила с кем-нибудь об этом? С тех пор, как ты очнулась в госпитале, ты с кем-то об
этом разговаривала?
Мой мир замер при звуке его голоса. Все застыло, пока я отчаянно пыталась выдавить из
себя ложь, в которой погрязла.
– Джош, это не…
– Нет, – сказал он, жестом останавливая меня. – Не говори мне, что я ошибаюсь, и что я не
знаю, кого вижу перед собой.
Я покачала головой, не зная, что сказать.
– Я не могу. Не с тобой.
– Не сможешь ни с кем, если все останется так же, как сейчас.
Джош отступил на шаг и достал из кармана смятый лист бумаги. Его взгляд не отрывался от
меня, будто давал мне последний шанс сказать, что он ошибается. Он пробормотал что-то себе под
нос, но я молчала, и тогда Джош просто бросил бумажку на землю и пошел прочь.