все считают сумасшедшей?
– Ты шутишь, Дженна? Ты хоть представляешь, что она…
Дженна перебила меня взмахом руки, саркастическая ухмылка искривила ее губы.
– Я точно знаю, что она пережила. Но они позволили ей вернуться в команду в этом году, так
что, думаю, все прощено.
Я не понимала, почему Дженна нашла это забавным. Ее реакция, честно говоря, была просто
отталкивающей.
Я не собиралась переживать о том, похожа я сейчас на Мэдди или нет. Я не собиралась
провести остаток года, общаясь с Дженной. Мне пофиг на Алекса и его «его-веди-себя-с-ней-
хорошо». Я с ней покончила.
– Я не понимаю тебя. И если честно, не понимаю, почему мы с тобой дружим.
– Потому что ты точно такая же, как я, – ответила Дженна.
Я покачала головой. Я отказывалась верить в это. Та Мэдди, с которой я делила комнату
первые десять лет своей жизни, та Мэдди, которую обожали мама и папа, Мэдди, которая сама
рисовала открытки для бабушки на Рождество, никогда не смогла бы стать такой же жестокой и
корыстной, как Дженна.
– Не соглашайся, если угодно, – продолжила Дженна. – Мы обе знаем, что это правда.
– Нет. Это не так. – Я не знаю, откуда во мне взялась смелость, но мне уже было все равно. Я
ждала три долгих года, чтобы высказать Дженне все, что думала о ней, и я не собиралась отступать. –
Я не такая как ты. Я не использую свои семейные проблемы в качестве оправдания своего отношения
к другим людям, как к мусору под ногами, и я бы никогда не рыдала на плече парня своей подруги,
рассказывая ему про злого папочку или про свои проблемы. Ты решила, что из-за твоих слез Алекс
бросит меня и переметнется к тебе?
Дженна схватила меня за руку и потащила через весь холл в туалет для девочек. Она пнула
дверь в каждую кабинку, чтобы убедиться, что все они пустые. Возле раковин стояли и смотрели на
нас две девушки, и Дженна повернулась к ним.
– Убирайтесь, – завопила она. – Сейчас!
Она захлопнула за ними дверь и приложила ухо к дереву – наверняка, чтобы убедиться, что
никто не подслушивал. Кажется, у сплетников есть своя тактика обеспечения безопасности.
– Ты не общалась со мной почти месяц, позволяя Алексу быть нашим посредником. Я не
знаю, почему и, честно говоря, меня не волнует, потому что все это работает на меня.
– Работает на тебя? Как это все может работать на тебя?
– Алекс любит тебя. Я не отрицаю. Но он не будет мириться с этим…, – она махнула рукой в
мою сторону, – слишком долго.
Я и не пыталась скрыть звучащее в голосе презрение. Я обняла себя руками, и слова
превратились в низкий рык.
– Мириться с чем?
– Ой, да ладно. Ты так сильно ударилась головой?
97
LOVEINBOOKS
Я подумала над тем, чтобы сказать ей чистую правду. Я ударилась о дерево так сильно, что
даже не поняла, кто я, когда очнулась в больнице. Только взгляд холодных мертвых глаз сестры в
больничном морге вернул мои воспоминания. Так что да... сильно.
– В первые пару дней я думала, что ты расстроена, ну, знаешь... переживала из-за сестры и
чувствовала себя виноватой, но вот идут дни, и Алекс отвечает на мои сообщения и отвечает на мои
звонки. – Она сделала паузу и рассмеялась. – Но ты отстранилась даже от него.
– Это не правда, – возразила я.
Она понятия не имела, о чем говорили Алекс и я, сидя у меня дома, не представляла, сколько
раз он сидел спокойно, просто держа меня за руку, когда я отказывалась говорить. Я не отстранилась
от Алекса. Единственный человек, которого я держала на расстоянии, – это Дженна, и это было
намеренно.
– Это правда, и ты это знаешь. Если вынырнешь из омута жалости к себе хоть на секунду, ты
это увидишь.
Я убила свою сестру; кажется, я имею право ощущать себя виноватой, разве нет? Но не это
заставляло меня спотыкаться и запинаться на пути по жизни в качестве Мэдди. Она не только моя
сестра. Она была частью меня, и я знала, что всегда будет. И теперь она ушла. Я скучала по ней, и не
важно, какую ложь я придумала и сколько времени прошло с тех пор, я не могла заставить себя
справиться с щемящим чувством пустоты внутри.
– Ну и что, что я была отстраненной. Этого следовало ожидать, учитывая мои переживания.
Я знала, что никто не задумается над тем, почему Мэдди такая спокойная, прямо как Элла.
Когда мама обеспокоилась этим вопросом, доктора сказали ей, что это нормально, что гнев и
нежелание разговаривать – нормальные этапы процесса взросления.