Чтобы сделаться джастом, кафир должен пройти через длинный ряд обычаями установленных церемоний, продолжающихся у племени камов, например, около трех лет, у других – несколько меньше. Кандидат должен, между прочим, в разных случаях дать одиннадцать банкетов всему племени и, кроме того, десять пиров для джастов, причем пиры и банкеты эти устраиваются при участии женщины, его жены, или посторонней, но играющей в деле этом важную роль. Чаше всего, хозяйкой пиров, или ассосиаторшей кандидата является именно женщина посторонняя, – жена другого будущего кандидата в джасты. Расходы по выборам, т.-е. на пиры, так велики, что редкий кафир может произвести их одновременно и самостоятельно, и вот половину их принимает на себя другой кафир, впоследствии намеревающийся пройти через эти же церемонии, и, помимо следуемой суммы денег, дает в помощь первому свою жену; через 2–3 года, когда настает очередь второго кандидата, первый заплатит ему тем же.
Впрочем, вся честь достается устроителю пира; компаньонка же его пользуется лишь правом присутствовать на некоторых танцах, причем носит особенную, отороченную мехом, почетную обувь…
Остальные церемонии для получения звания джаста чрезвычайно сложны и утомительны для передачи, но среди них есть весьма оригинальные: так например, кандидат, в глухую зиму, в доме своем должен на земляном полу засеять хлебом миниатюрное поле и выходить его; церемония эта тем более оригинальная, что представляет единственный случай, когда сын племени камов занимается земледелием. Сделавшись джастом, кафир, однако, не освобождается от этих сложных и дорогих церемоний: периодически он, или сыновья его, должны вновь проходить через их цикл, дабы поддержать свое влияние в народе.
Вообще законы роскоши в Кафиристане чрезвычайно требовательны: надеть на праздник яркое платье, или блестящий тюрбан, может только джаст, или воин, приглашенный на праздник знати, причем ему даются украшения, уравнивающие его с прочими благородными и знатными джастами. В известных пределах, однако, франтовство разрешается каждому кафиру, но за это он должен платить селению, или племени, налог, а каждое новаторство в костюме обходится очень дорого; так например, при д-ре Робертсоне один кафир, за право ношения красных панталон, уплатил общине шесть коров…
«Мы все равны, – говорят кафиры, – а кто хочет тем или другим выделиться из толпы, видя в этом преимущество, должен платить за это остальным, которые преимуществом этим не пользуются»…
Среди джастов имеется особый небольшой кружок высшей аристократии, члены которого, за особо-многочисленные пиршества народу, получают почти царскую привилегию – вне дома сидеть на четыреногих табуретках. У камов этой привилегией пользуются только пять мужчин и одна женщина.
В общем, правительство в Кафиристане демократическое, и все вопросы политики внешней и внутренней обсуждаются публично депутатами-джастами в местных парламентах каждого племени, хотя в обыкновенных случаях все исходит от нескольких седых бород, составляющих нечто в роде министерства внутренних дел. «Парламент кафиров представляет оригинальный спектакль, – говорит д-р Робертсон; – почти всегда царствует здесь неумолчный шум, сразу говорят нередко до двенадцати человек, имеющих каждый свою группу слушателей, которые обыкновенно со вниманием слушают избранника своего; но если внимание это исчезает, оратор возвращает к нему слушателей громкими криками: „ай! ай!“ – а нередко и палкой»…