После их свадьбы прошло больше года. В Берджинтон вернулась весна, и ежегодная ярмарка заполнила улицы. Корин спросила у Джека, не могли бы они туда съездить. Сначала он ответил: «Возможно». Потом сказал: «Посмотрим». Она принялась упрашивать его. И тогда муж сдался: «Чтобы доставить тебе удовольствие».
О, Корин обожала карусели и запах жареной картошки, такой непохожий на запах картофеля, который она подавала в кафе «У Тедди». Корин страстно любила глазированные красным сахаром яблоки и легкие облачка сахарной ваты. Родители обычно давали ей и братьям несколько монет, чтобы они развлекались в ярмарочные дни. Чтобы они смеялись и чувствовали странное ощущение внизу живота, когда карусели уносили их в мир, где было шумно, где громкие, полные жизни голоса что-то выкрикивали, распевали песни и звали к себе.
Джек сказал «да», и на целый вечер Корин предстояло уйти от удушающей тишины большого белого дома и гулять по ярмарочным рядам под руку с мужем. О, у нее было так много надежд! Корин рассчитывала вновь ощутить эмоции детства и увидеть знакомых. Поцеловать подружек. Увидеться с официантками из кафе «У Тедди» и с Ленни. Нет, Ленни увидеть не получится, он уже собрал свои пожитки и перебрался в Лондон.
И вот под руку с Джеком молодая жена встречала старых знакомых, улыбалась подругам (подругам?)… которые либо смотрели на нее с завистью и не останавливались, либо проходили мимо, делая вид, что они не знакомы… Жизнь… Корин еще крепче вцепилась в руку Джека, а он все ворчал, что не любит ярмарки. Вообще и в частности. Но он был влюблен и делал над собой усилие «ради тебя, моя красавица». Он купил ей жареную картошку, сахарную вату и – наконец – красивое красное яблоко, на котором (кто знает, почему) крошечный паучок пытался вытащить лапки из глазури.
– Посмотри, Джек!
– Что?
– Вот! Паучок! Он прилип!
Джек взял яблоко и раздавил насекомое пальцами. Безжалостно, не дав ему ни единого шанса. Вокруг было так шумно, что Корин не могла услышать хруст панциря, но каким-то странным образом этот хруст больно отозвался у нее в ушах.
– Держи, – сказал Джек, возвращая ей палочку с яблоком.
Но Корин выбросила яблоко.
– Я больше не хочу есть.
Джек покачал головой и остановился возле тира. Он один за другим прострелил все воздушные шарики, метавшиеся в слишком тесной клетке, словно обезумевшие птицы, и под аплодисменты зевак, украшенного татуировками хозяина тира и его прыщавого сына унес гигантского страуса, которого выбросил, как только появилась возможность.
– Зачем? Он такой хорошенький!
– Я не желаю таскаться с курицей.
– Это не курица, это страус!
– Дурацкая птица. Толстая и уродливая. Разве наш сын захочет играть с такой ужасной штукой?
Плюшевая игрушка была страшненькой, да, но забавной. Корин была бы рада подарить ее своим маленьким братьям, которые уготовили бы страусу куда более интересную судьбу, чем финальный полет в мусорный бак. Или Тимми, который хотел облететь весь мир. Вот только страусы не летают. Они умеют лишь прятать голову в песок. «Джек прав. Страус – это глупо».
– Идем! Мы возвращаемся.
– Джек! Пожалуйста, мы еще не были на американских горках!
– Я не люблю американские горки.
– А я обожаю! Пожалуйста! Ну пожалуйста, Джек!
Корин настаивала и тянула мужа за руку. Ее охватило непреодолимое желание вновь испытать чувство, когда тебя уносит волшебная сила, позволяющая увидеть тысячи восхитительных вещей. Все останавливается в тот момент, когда хочется еще и еще, и приходится снова бежать за билетом. Она улыбалась и умоляла. Джек сдался. Она смеялась. О, как она смеялась. И кричала от страха и радости. Ее волосы развевались на ветру. На несколько минут она почувствовала себя свободной…
Но Джек не захотел покупать второй билет.
Они спускались с горки так быстро, что Корин поскользнулась. Молодой человек, который шел следом, успел подхватить ее. Рефлекс. Парень вежливо улыбнулся. Корин тоже улыбнулась. Джек схватил парня за плечо.
– Не смей прикасаться к моей жене! И смотреть на нее тоже не смей, понял?
В ту секунду Корин им гордилась. Правда. Она подумала, что муж защищал ее как герой романа. Что Джек готов драться за нее. «За меня!» Она была настолько глупой, что спутала ревность с честью.
Они сразу же ушли с ярмарки. Джек захлопнул дверцу своего новенького ярко-красного «Ягуара». Ни слова, ни взгляда, он включил зажигание, и из радиоприемника полилась мелодия, захватившая Корин. Всего два или три фортепьянных аккорда и голос. Волнующие, словно встреча. Она подалась вперед, чтобы послушать, но песню заглушила дурацкая реклама. Корин спросила: