– Почему Санта-Клаус летит на паутине?
– На паутине? – Джейн внимательно посмотрела на собственный рисунок. – Но, Кайл, разве ты не видишь, что это сани и поводья, чтобы управлять оленями?
Кайл взял листок бумаги и пересчитал оленей:
– Ты ошиблась. Их слишком много.
– В самом деле? Ты умеешь считать?
– Ага. Я считаю клавиши, на которые нажимает мамочка.
Джейн не подозревала о том, что приходится терпеть их матери. Не видела ни ссадин, ни ожогов от сигарет. Она никогда не ладила с отчимом, поэтому старалась ночевать у подруг. Ей пришло в голову только одно решение: уехать от него как можно дальше. «У меня своя жизнь».
Джейн увезла маленького брата с собой в Сан-Франциско, там же похоронила и мать. Кайл вопросов не задавал. Он открыл для себя школу, друзей, учительницу, голос которой был похож на птичий щебет. Ему нравилось возвращаться в новый дом к сестре. Джейн плохо готовила. «Но это не важно». Кайла не слишком интересовал вкус еды. Его больше занимало то, что он слышал. То, что звучало в нем. Во всем был ритм. В шагах миссис Миллер между столами. В скрипе колес желтого школьного автобуса. В бурчании воды в холодильнике, отвечающем на шум воды в бачке унитаза, заполнявшемся с перебоями, в потрескивании масла в раскаленной печке. В сигналах автомобилей на улице, в далеких сиренах. «Очень далеких…» Кайл постукивал пальцами, чтобы воспроизвести каждый ритм и быть уверенным в том, что вечером он сможет повторить их все перед тем, как заснуть. Кайл запоминал мелодии и всегда только вполуха слушал Джейн, которая прилагала нечеловеческие усилия, чтобы выкроить время и прочитать ему сказку.
– Ты умеешь петь?
Джейн опустила книгу.
– Я не совсем такая, как мама, Кайл.
– Я знаю. Ты моя сестра… Моя старшая сестра…
Кайл странно посмотрел на нее, потом опустил голову.
– И?
Кайл смотрел вперед, на какую-то точку вдалеке.
– Я хочу играть на фортепьяно.
Джейн записала брата на курсы игры на фортепьяно. Ему было почти восемь лет. Она водила его на занятия каждую неделю и, сидя на скамейке, ждала, пока он закончит. Порой Джейн отрывала голову от книги, когда какая-нибудь нота заставляла ее вибрировать сильнее, чем другая. Потом Джейн провожала Кайла домой и оставляла под присмотром очередной соседки по квартире, а сама отправлялась на ночную смену в больницу. За ночные смены больше платили, и это позволяло ей…
– …быть рядом с тобой, когда ты проснешься, младший братик. И я смогу проводить тебя до автобуса.
– А потом ты поспишь?
– Потом я пойду в университет.
– Ты совсем не спишь, Джейн?
– Сплю, конечно. На лету!
Кайл не понял, что она хотела сказать. Он собрался спросить, есть ли кровать в этом «на лету», но Джейн втолкнула его в автобус.
Она работала и училась как сумасшедшая и не жаловалась. Мотивации у нее было в избытке. После смерти матери Джейн сменила направление учебы. Она перестала учиться на медсестру и начала учиться на социального работника, который помогает женщинам-избиваемым-мужем-негодяем-или-любовником-разрушителем…
– …чтобы их никто не убил.
Она отлично понимала: это произошло оттого, что она ничего не заметила. Джейн ненавидела себя – до смерти – за то, что ее не было рядом с матерью. Что она не была внимательной. Что не слушала ее так, как полагается дочери. Она не выполнила свою задачу. Она поддалась эгоизму. Как это исправить? Каково наказание за это преступление? Как с этим живут? «Делая то, что делаю я».
Джейн узнала, что по всему миру, во всех социальных слоях каждая третья женщина терпит побои, ее унижают, насилуют. Что в половине случаев женщин убивают их партнеры. Что каждые три дня женщина погибает от кулаков мужчины, который должен был бы любить ее. И что эти цифры стабильны и неизменны. Такова правда. А еще эти цифры вырастают втрое, если принимать в расчет самоубийства и тех, кто страдает вместе с женщинами. Если посчитать еще и детей. К несчастью, есть женщины, которые сами унижают и убивают… И если сложить все эти цифры от сотворения мира, голова не закружится, но глубокое отвращение возникнет.
Кто может поверить, что это из-за любви?
Джейн никогда не могла бы простить «непростительное». Она сама себя не простила бы. То, что Мерзавец сделал с их матерью, изменило жизнь Джейн. И жизнь Кайла. Поэтому Джейн сделала максимум возможного, чтобы ее брат играл и играл на фортепьяно. Чтобы он думал о другом… когда невозможно забыть.