Аженора кастрировали по ошибке: доктор Скот зашел подлечить его от пситтакоза, но скальпель соскользнул, возможно, это была счастливая случайность, почему бы не избавиться от его спермы раз и навсегда? Капо почувствовал, как повеяло нищетой, и привел аргументы, которых мы никогда не понимали, цены упали: если провести три вечера в неделю с одним и тем же сыном Капо, то четвертый будет бесплатным, это был такой грабеж, что никто не мог воспользоваться уступкой, ведь больше не осталось ни одного ребенка, свободного четыре ночи в неделю, афера была выгодна Капо, он не тратил ни сантима и при этом увеличивал доход со своих сыновей, которые большего и не требовали, они бы спали и даром, но заставляют платить, чтобы отец не подумал, будто они прохлаждаются, в Вакханале они чувствуют себя королями, кастрация позволила бы приковать их задницы к постели, но операция — недешевое удовольствие, ну и ради чего Капо разоряться — чтобы обогатить Скота и расчистить ему путь для вымогательства? Мы не хотели, чтобы это вышло наружу, и если бы весь Вакханаль решил себя кастрировать, а два-три жмота остались нетронутыми, можно представить себе всеобщую зависть, ведь котировки сыновей Капо тогда бы рухнули, а уцелевшие получали бы парней за бесценок; если бы даже Поль перебрался с братьями в Сволочен, чтобы стабилизировать рынок, все работоспособные яйца последовали бы за ним, а мы бы остались наедине с кастратами и ждали триумфального возвращения доктора Скота со счетами за операции и поводом для шантажа, хватило бы на целое состояние, но мошонка в рабочем состоянии — это неэкономично даже по ценам Капо, однако если бы в жизни не было ничего, кроме денег, это было бы слишком удобно, есть еще и сама жизнь, обладание членом бывает здесь полезно, поосторожней с этим, так что мы не обратились к доктору Скоту с его шантажистскими карточками, потребители самоорганизовались для проведения забастовки, пока пропускная сумма не уменьшится в половину, мы пригрозили заменить сыновей Капо другими мальчиками, которых выберем сами, дети ведь есть не у одного лишь Капо, но только его потомство хорошо воспитано, остальные не задерживаются у вас между ног, им невозможно вставить, забастовку никто не устраивал, мы предпочли обратиться с просьбой к Эрберу, чтобы тот отмежевался от братьев Капо, но он, не будь дурак, стал задаваться, хотя нам и не стыдно было платить несчастным беззащитным созданиям за любовь — вся эта ахинея, что является монополией суда присяжных, но все-таки стыдно, когда вас разводят пареньки, и это они не верят в любовь, ведь мы-то спали бы с ними задаром, так мы их любим, только пусть не сочиняют, какие они простодушные невежественные мальчуганы, к счастью, нет, ведь тогда бы они играли у себя в комнатах в шары, и прощайте, оргии, а имитировать нельзя лишь развращенность — прикинуться целкой можно всегда.
Поэтому Эрбер идеально подходил в качестве безропотного помощника в писчебумажном магазине мадмуазель Робика, которая сжалилась над его членом, посаженным под замок отцом; когда к Эрберу обращались за справкой, он нырял в подсобку, чтобы расспросить хозяйку, ведь он должен был составлять компанию мадмуазель Робика, а не посетителям, которые могли постоять минутку в одиночестве, тогда как мадмуазель Робика всю жизнь подражала Робинзону; Цуцик, который в ту пору очень часто пользовался Эрбером, но рассчитывался с ним лишь в конце недели, приходил в магазин только для того, чтобы его увидеть, парнишка доставал свой блокнот и подсчитывал: Четыре палки, две ночи и одна оргия, получается столько-то, он ничего не забывал, порой он кажется щедрым, но, когда получаешь счет, подарки туда вписаны тоже, самой мадмуазель Робика пришлось заплатить за то, что она приютила его в «Лисятнике» на три месяца, девяносто одна ночь по столько-то за каждую, мадмуазель Робика вылетела в трубу и, рассвирепев, на следующий же день его рассчитала, предложив поночевать под открытым небом, но Капо стукнуло в голову взять его к себе: кроватей всегда хватало с этими детьми, которые спали повсюду и дохли как мухи, так что даже могильщик встал на дыбы, церемонии на кладбище наводили ужас, надо было придумать что-нибудь другое, иначе никто не пошевелится ради трупа, который последует за Сорвиголовой, тем более что в конце концов организация обходилась дороговато, даже если Капо возмещал расходы, продавая лотерейные билеты, выигравший номер имел право на один бесплатный час с уцелевшим сыном, после смерти Сорвиголовы жребий пал на кюре, Капо так сконфузился, что аннулировал весь тираж, справедливее было бы попробовать второй номер, но он отказался, на каждых похоронах одна и та же песня — приходишь на кладбище полный надежд, а уходишь не солоно хлебавши.