Цуцик кинулся рекламировать шприцы, объясняя различные способы употребления, можно, конечно, через нос, но инъекции — совсем другое дело, все тут же бросились покупать жгуты и иглы, потому что нюхать — хорошо для богатых, у которых всегда есть героин, захотел — получил, но беднякам приходится колоться, чтобы меньше тратиться, лечение вирусного гепатита все равно влетает в копеечку, доктор поддержал инициативу Цуцика, ведь при использовании приходится обращаться к нему, учитывая, что можно гикнуться от одного-единственного пузырька воздуха, пусть даже психокарабин страшно разбодяженный, что толку дезинфицировать инструменты, если в кровь попадает воздух, в один прекрасный день ты умираешь от разрыва сердца, так ничего и не сообразив, нам бы крупно повезло, если бы удалось избежать мора от внутривенных инъекций, сделанных Скотом, но до него вдруг дошло, что совсем не хочется, чтобы все наркоманы передохли, а психокарабин остался у него на руках; как только он извлекает иглу и кладет на ранку ватку, мы облегченно выдыхаем и уже чувствуем, как все тело обмякает, какое блаженство, остается лишь положить в карман деньги за инъекцию, и он ничего не теряет, мы собирались угробить мадмуазель Робика, пустив ей по вене целую килограммину воздуха, чтобы уже через секунду отказало сердце, однако она учуяла подвох, похоже, она делает уколы лучше кого бы то ни было, в результате доктор Скот так и не смог опорожнить шприц, а она по-прежнему жива, Робичиха бойкотирует психокарабин, утверждая, что тот ей не помогает, но это только в скандальных газетенках пишут, будто героин вредит кому-нибудь, кроме миллиардеров, пресыщенных передозами, а иначе зачем наркоманы употребляли бы наркотики? Неужели они бы не бросили, если бы им это было не по кайфу? Героин — это, конечно, чудесно, но для мадмуазель Робика лучшие лекарства — самые дешевые; пока собес не покроет расходы на психокарабин, и речи не может быть о том, чтобы она его попробовала, ее послушать — аспирин и то лучше, так мы и поверили, пусть опустится на самое дно и расскажет об этом наркоманам, убивающим друг друга ради нескольких граммулек, или она воображает, что проституция так процветала бы, существуй на свете один лишь аспирин?
Мадмуазель Робика, естественно, нашла союзника в Бинго, чиновники терпеть не могут наркоту, она нарушает их упорядоченную жизнь, ведь если мсье Бинго трахает девчонок, не тратя ни единого су, с какой стати ему еще и психокарабин дарить? Мы же не его ученики, пусть сходит на прием, если хочет, чтобы ему его выписали, и, какого бы препода он из себя ни корчил, он окажется во власти доктора Скота, поскольку и речи нет о том, чтобы он конфисковал пакетики у детей, которым всего лишь поручено передать героин своим родителям, мы пользуемся ими, чтобы ускользнуть от полиции, но родители, за исключением Капо, очень сдержанны, вот какие все эгоисты, непонятно, почему их дети должны крутиться как белка в колесе, родители боятся, что парнишки проболтаются, едва их арестуют, и донесут на своих предков, а суды примутся хозяйничать при сведении семейных счетов, — что тогда станется с Вакханалем без психокарабина? Для сыновей Капо наступит кризис, потому что никто не захочет мальчишек, ведь хотя мы и не прочь всегда иметь их под рукой, пусть даже героин отлично возбуждает при импотенции, но для того чтобы полизать очко или пососать член, совершенно не нужно, чтобы у тебя был стояк, и если мы позволяли себе оргии с тремя сыновьями Капо раз в месяц в течение многих лет, то не станем жаться ради того, чтобы Ив или Эрбер отправился вместе с нами голяком в психокарабиновый трип; продолжи мадмуазель Робика свою агитацию, не будет ничего удивительного, если ее разоблачат как лицемерку, и когда полиция придет с обыском в «Лисятник», то обнаружит там такое, с чем можно выдерживать осаду столетиями — килограммы героина на видном месте в каждом шкафу, как будто это сахар или мука, мадмуазель Робика кладет его каждое утро в свой кофе с молоком, но психокарабин же не пьют, нужно быть круглой идиоткой, чтобы насыпать его в чашку, тем более что подозрительная мадмуазель Робика тут же вылила бы ее в раковину, если бы почувствовала неприятный запах, и вот она спускает героин в канализацию, даже не задумываясь о миллионах торчков, умирающих от ломок и готовых в лепешку расшибиться, только бы получить объедки с ее стола, она, конечно, не думает о них обо всех, поскольку ее интересует только личный комфорт, однако она наказана, ведь подлинный комфорт — это героин, он насыщает морально, и до тех пор, пока она от него отказывается, она будет с утра до вечера задаваться вопросом, не пора ли всерьез покончить с собой, — ах, искушение самоубийства, скорей бы она ему поддалась.