Уже вмешалось государство — власти опасаются за крупный заказ военных самолётов, но с этим вопрос уже улажен. В целом, государству всё равно, кто именно будет руководить компанией, если от этого не пострадает его заказ.
Курчевский как-то вредить этому заказу не будет, а наоборот, постарается, чтобы всё прошло без проволочек.
Его грандиозный план — завладеть конструкторским бюро Кёртиса, что поможет легитимизировать его нездоровый интерес к военным патентам.
Самое главное, что он должен сделать — стать полезным для государства. Развитие авиации, как он считал, это самый быстрый и лёгкий способ добиться этого.
— Маргарет! — позвал Леонид секретаршу.
— Да, мистер Курчевски? — заглянула в кабинет юная блондинка.
— Что у меня по распорядку? — спросил у неё он.
— В пять часов гольф с мистером Хантингтоном, — ответила та.
— Распорядись, чтобы приготовили мой костюм для гольфа и отполировали мою любимую клюшку, — велел ей Леонид.
Секретарша кивнула и закрыла дверь.
С Хантингтоном у Курчевского сложилось что-то вроде дружбы — американец приглашает Леонида на различные мероприятия, от гольфа до вечерних заседаний джентльменского клуба Лос-Анджелеса.
Это оказался очень полезный актив, так как только с помощью Хантингтона вообще появилась возможность выйти на контакт с Кёртисом и обсуждать покупку его компании.
Переговоры ведутся двумя армиями юристов, причём юристы Кёртиса ведут войну за выживание — Леонид не собирался оставлять непроверенных людей на каких-либо значимых должностях.
Как только компания Кёртиса попадёт в руки Курчевского, он оккупирует конструкторское бюро и направит его на работу в интересах Ставки. Двигатели, аэродинамические формы, перспективное вооружение — копии чертежей и схем будут передаваться в Советскую Россию.
«Нужно собираться».
Через полтора часа он прибыл на поле для гольфа, где его уже ждал Хантингтон.
— Леон Курчевски! — распростёр тот руки, когда увидел Леонида. — Друг мой, как же я рад тебя видеть!
Рядом с Хантингтоном стоял Уильям Стефенс, губернатор Калифорнии, а также Мередит Снайдер, недавно переизбранный мэр Лос-Анджелеса.
Это влиятельнейшие люди штата, с которыми Хантингтон, как известно, на короткой ноге.
— Ещё не начали? — спросил Леонид, после того, как пожал руку каждому присутствующему.
— Только тебя и ждали, — улыбнулся Генри Хантингтон.
Курчевский принял у кедди свой драйвер. Ему пришлось научиться играть в гольф, чтобы не выглядеть профаном в глазах богачей, которые проводят в гольф-клубах основную долю досуга.
Начал матч губернатор. Удар вышел не очень, но никто никак на это не отреагировал.
— Слышал я, что ты собираешься отправить на покой самого Кёртиса, — решил сгладить неудачу Генри.
— Я плачу за его компанию неплохие деньги, — ответил на это Леонид.
— «Неплохие деньги»? — удивился Снайдер. — Ха-ха-ха!
— И в правду, деньги-то неплохие… — улыбнулся губернатор штата. — Но… Не хочу показаться неучтивым, но разве это не опрометчиво — переходить из пищевого производства в производство самолётов?
— Я не вижу там ничего такого, с чем не сталкивался при создании своего бизнеса, — пожал плечами Курчевский. — Если уж умеешь делать бизнес, то умеешь делать его на всём.
Раздался раскат грома.
— Ох, какая досада… — поморщился Хантингтон. — Я думал, что мы успеем сыграть хотя бы половину нашего фоурбола… Пожалуй, лучше вернуться в клабхаус.
Когда они вошли в бар гольф-клуба, начался дождь.
— Самолёты, — изрёк мэр Снайдер, когда они расселись за отдельным столом для элитных клиентов. — Как ты оцениваешь перспективы отрасли?
— Я считаю, что за этой отраслью будущее, — ответил Леонид. — Авиация будет развиваться и я хочу в этом поучаствовать. Там скоро будут очень большие деньги и тот, кто залезет туда одним из первых, получит очень большой куш.
— Военные заказы? — предположил Хантингтон.
— О, нет, — покачал головой Курчевский. — Гражданский сектор и только он. Пусть военные заказы и позволят поддерживать штаны, но настоящие прибыли я собираюсь заколачивать на гражданской авиации. Большие и мощные самолёты…
*30 июля 1919 года*
В Красноярске, к которому приблизился 1-й гвардейский механизированный корпус, случилось вооружённое восстание.
Большевиков в городе практически нет, поэтому ответственными за произошедшее они быть не могли. Это значит, что горожане уже сами поняли, к чему идёт дело.