— Ёмкий вопрос, — улыбнулся Ленин. — Чего мы хотим, Аркадий Петрович?
— Очень многого, — ответил Немиров.
Этот вопрос Ленина поставил дипломатов в тупик. Судя по звёздам на погонах, это обычный полковник. Что он может знать о том, чего хочет советское правительство?
Аркадия, к слову, повысили и наградили. Теперь у него звание полковника РККА и наградной Кольт 1911, с гравировкой «Полковнику Немирову А.П. за доблестную службу делу Революции». Ленин обещал, что за столь жестокое прерывание немецкого наступления будут дополнительные награды, но уже после того, как эти награды разработают и учредят.
— Вероятно, мы хотим сокращения царского долга на 70%, — продолжил Аркадий. — А также признания нашей страны всеми странами Антанты.
— Да, именно, — улыбнулся Ленин.
Так или иначе, Европа — это технологии. Лучше торговать с нею, чем не торговать. Товары есть, но сбыть их практически некому.
— 70%? — переспросил Джордж Уильям Бьюкенен.
Его английские усы и зачёсанные назад волосы, покрытые лаком, вызывали у Аркадия раздражение. Типичный англичанин — лицо холёное, надменное. Он уже стар — родился в 1854 году, то есть глубоко в прошлом веке, но до сих пор смотрит на мир с высоко задранным носом.
— Это невозможно, — произнёс он.
— Я верно понимаю, что это старт торга? — предположил Жорж Морис Палеолог.
Этот выглядел гораздо приятнее — черты лица округлые и располагающие, в целом, он чуть полноват, что, как известно, вызывает у людей больше доверия. Плешь завоевала большую часть его головы, но он не бреется налысо, как и Ленин. На правом глазу у него монокль, что прибавляет ему, в глазах Немирова, толику аристократичности. Возраст у послов близкий — Палеолог родился в 1859 году, но выглядит моложе англичанина. Чувства неприязни эта персона у него не вызывает, но нельзя забывать, что это дипломат.
— Нынешнее состояние царского внешнего долга делает невозможным его выплату, — произнёс Ленин. — У нас просто нет стольких средств, чтобы оплачивать его. Нам придётся снять со всего населения по три шкуры и мы всё равно останемся вам должны. Есть два исхода: либо мы отказываемся выплачивать этот навязанный нам долг, и портим с вами и без того не очень приятные отношения, либо вы прощаете нам его часть и мы продолжаем дипломатическое взаимодействие. Второй исход мне нравится больше.
— А взамен вы всего лишь будете продолжать войну? — уточнил английский посол.
— «Всего лишь»? — усмехнулся Ленин. — Мы будем жертвовать жизнями солдат, десятками тысяч, чтобы продолжать эту ненужную войну. Ради чего?
— Германия уже обречена, — заявил Палеолог. — Не переоценивайте свою значимость.
— Что ты думаешь, Аркадий Петрович, об обречённости Германии? — поинтересовался Владимир Ильич.
— Запланированное ими весеннее наступление, увы, уже сорвано, — произнёс Аркадий. — Все старания Великобритании и Франции, готовившихся отражать его, пропали втуне — немцы не почувствовали себя способными начинать наступление после таких потерь на Восточном фронте. Я думаю, что это наступление могло окончательно надорвать силы Центральных держав и ускорить их падение. Но теперь… Германия сохранила солдат, боеприпасы и оружие. Позиционный характер ведения войны обещает нам, что это может затянуться. А если Германия сможет перебросить свои войска с Восточного фронта…
Эти двое прекрасно знают об этом. Слухи о грядущем большом немецком наступлении ходили ещё в начале года — в абсолютной секретности такое сохранить невозможно. Если даже Немиров, кукующий на Северном фронте, слышал эти слухи, то уж дипломаты должны были их не просто слышать, а точно знать, откуда они исходят и насколько им можно верить.
— Но, да, — произнёс Аркадий. — Вынужден согласиться — Германия обречена. Вам осталось только добить её и смело делить колонии, а также грабить её материальные ресурсы. Но какова будет цена у этой победы? Как долго продлится война? Выгодно ли вам собственными руками закрывать Восточный фронт? Устоят ли ваши буржуазные режимы после нескольких дополнительных лет войны?
На лице француза появились признаки охватившего его возмущения, а вот англичанин очень хорошо себя контролировал.
— Вам лучше переживать о собственной стабильности, — хмыкнул посол Бьюкенен. — Списание части долга — это возможный сценарий. А вот признание вашей «страны»…