Письма, естественно, проверяются, но после проверки обязательно склеиваются обратно и можно сделать вид, что их не распаривали над кипящей водой.
В роли «дамы сердца» выступали Джугашвили и Свердлов, которые наняли одну надёжную женщину, которая собственноручно пишет Немирову письма.
Письмо, отправленное Аркадием через подставного человека, содержало в себе адрес и подробные инструкции, как можно передавать информацию через ключевые слова, при этом сохраняя осмысленность текста.
Уровень шифрования — полная ерунда, но если проверяющие думают, что пишется женщине и отвечает женщина, то такая пустопорожняя беседа почти неотличима от обычной эпистолярии бесчисленных офицеров императорской армии.
Ключевые соглашения с партией уже достигнуты.
Немирову гарантируется, от лица Ленина, который уже в курсе ситуации, высокий пост в армии нового государства.
Сейчас Аркадий прессует Ленина на предмет своей роли в промышленности — ему нужно, чтобы на его запросы отвечали в полном объёме и со всем прилежащим рвением.
Со своей стороны он обещает добиться поддержки большевиков армией. Он уже штабс-капитан, что довольно низкое звание для серьёзных задач, но война ещё не закончилась…
Больше надежды на, пока ещё, полковника Алексеева. Человек он довольно-таки прогрессивных взглядов, что уже показал, командование его не сказать, чтобы обласкивало. За памятное отражение штурма только повысили до полковника, хотя там даже Аркадий усмотрел как минимум георгиевское оружие, а как максимум — Станислав III степени. А в итоге — ни то, ни то.
«По плечу похлопали и по голове погладили», — подумал Немиров. — «А всё почему? А потому что из мещан».
Он часто слышал и читал в прошлой жизни, что в СССР очень сильно влияло происхождение. Если из дворян или из белых офицеров — дорога наверх закрыта, не пропустят. Теперь он начал неплохо понимать, что именно двигало большевиками, когда они вводили подобные ограничения…
И это, к слову, неплохо объясняло, почему Алексеев так расположен к бывшему крестьянскому мальчику.
«Мы, простые люди, должны держаться друг друга», — усмехнулся своей мысли Немиров.
У Алексеева, конечно, уже давно потомственное дворянство, при этом четвёртый его сын родился дворянином, но все прекрасно помнят, откуда Николай Николаевич и кто он…
«Привилегии самых последних белых людей у него уже есть», — подумал Немиров. — «Но не захочет ли он стать одним из первых среди самых могущественных чёрных людей?»
Немиров уже столкнулся с тем, как работают местные социальные лифты. Он — исключение, лишь подтверждающее существование правила.
И вроде бы ты выбрался из сословия крестьян и стал дворянином, на бумаге, но де-факто — ты всё ещё никто. Дальше Немирова, уцелей Российская империя, ждал бы путь полковника Алексеева.
Ты не свой, своим ты никогда не станешь, мещанин, детям твоим будут напоминать, что их папа большую часть жизни был мещанином, а значит, он не настоящий аристократ.
И будут препоны, будут преграды, потому что происхождением не вышел. Алексеев живёт в этом.
Но время придёт. Осталось не так уж и долго ждать.
Снарядный голод уже состоялся — недавно Аркадий слышал, как хронический недовоз снарядов бурно обсуждался в среде офицерства. Откуда же их привезут, если их выпускается очень мало?
«И дело-то не в рабочих руках — их-то в достатке», — подумал Аркадий. — «Дело в химии. Нет достаточного количества химиков, нет достаточного количества химических заводов, а проблема не решается и уже, в принципе, поздно что-то решать и делать».
Проблема нехватки винтовок тоже наращивает масштаб. 4-я рота 4-го батальона почти полностью вооружена трофейными винтовками Гевер 98. Патроны к ним можно добыть только одним известным способом.
«Это ещё повезло, что трофейное оружие полностью остаётся в 1-й армии и никуда не уходит», — подумал Аркадий. — «А то я этих интендантов знаю…»
Ничего не изменилось, он ещё ни на что не повлиял. Да и невозможно спасти то, что уже давно сорвалось и падает в пропасть.
Сейчас, на фронте, Аркадий пытается влиять на что-то, сокращая потери своих солдат, впрочем, как и Алексеев.
Удивительно, но в прошлой жизни он настолько привык существовать в реалиях вялотекущих боевых действий, что только здесь, на фронте, почувствовал себя по-настоящему комфортно.
Вот эта хроническая нехватка почти всего была для него привычна и вызывала чувство ностальгии по по-настоящему поганым временам.
«Как там Клевцов говорил?» — припомнил Немиров. — «У нас нехватка всего, кроме пи…»