Сейчас они пытаются прорваться к Ковелю.
Ковель надо взять, это все понимают, Брусилов кидает туда ударные корпуса, поэтому там до сих пор идут кровопролитные бои. Перерубание такого важнейшего логистического узла позволит добиться стратегического превосходства — это будет шоком и первым значимым камнем в фундамент победы. Только вот…
«Не даст это почти ничего», — подумал Аркадий, поставивший рюмку на стол. — «Западный фронт — стоит, Северный фронт — стоит».
Верховный главнокомандующий медлит, тотального наступления нет, генералы откладывают уже подготовленные наступления, поэтому немцы и австрийцы могут спокойно перебросить подкрепления и погасить стратегическую инициативу Брусилова.
Аркадий вспомнил, почему именно Брусиловский прорыв не дал почти ничего — промедление царя. Забоялся или не захотел — неизвестно. Но выведение из войны Австро-Венгрии могло бы сильно усугубить положение Германии и ускорить её поражение. Это могли быть миллионы сохранённых жизней…
— «Гори, гори, моя звезда»! — потребовал довольный генерал-майор.
Больше всего Немирова напрягало то, что Брусиловский прорыв состоялся так поздно. Зима уже близко, февраль на горизонте, а наступление началось только осенью. Вероятно, это и было влияние Аркадия на историю. Ударные корпуса требовали тщательной подготовки, это заняло время, поэтому идеи Брусилова нашли воплощение только после сентября.
«А скоро снег, скоро холода», — подумал Аркадий. — «Может, в этот раз Брусилову дадут Георгия II-й степени…»
Финальная фаза его плана приближалась. В феврале, после того, как те несмешные клоуны, назначившие себя Временным правительством, придут к власти и начнут фестивалить, нужно будет начинать ключевую и финальную фазу, от которой зависит буквально всё.
Аркадий долго продумывал её, очень долго формировал к ней внутренние предпосылки во вверенных подразделениях, а также внимательно следил за состоянием генерал-майора Алексеева.
Было у Немирова опасение, что генерал-майор попадёт под влияние всей этой верховной суеты, станет преследовать интересы своего протектора, но сейчас понятно, что он разочарован. Ещё не теряет надежды, что станет своим, но уже разочарован.
И у Аркадия, как раз, есть ответ на всё более расширяющийся идейный вакуум в душе Алексеева — не господа, но товарищи…
Сейчас подходить к нему с такими идеями — это большая глупость. Есть иллюзии, есть видимость нерушимой царской власти, но первые же решительные действия клоунов из Временного правительства покажут Алексееву, что лучше кто угодно, чем они.
Офицерское веселье продолжалось, а Немиров незаметно отлучился и покинул этот непонятный праздник, будто бы отойдя в туалет.
Ушёл он недалеко — в хранилище трофейного оружия.
Интересовала его одна штука, которую принесли трофейщики, регулярно шастающие по «ничьей земле».
— Здравия желаю, ваше высокоблагородие, — козырнул ему интендант.
— Здравствуй, — кивнул ему Аркадий. — Покажи мне немецкий дробовик, что принесли накануне.
— Слушаюсь, ваше высокоблагородие, — вновь козырнул интендант и ушёл на склад.
Через минуту на стол лёг необычной конструкции дробовик.
Он отдалённо напоминал Браунинг Авто-5, но видно было, что это что-то другое.
Аркадий взял ружьё и перевернул его, чтобы найти шильдик.
«Gebrüder Merkel Suhl», — прочитал он. — «Никогда не слышал».
Это был самозарядный дробовик, о существовании которого он никогда не слышал. Оснований считать, что его разработали в ответ на применение императорской армией дробовиков Браунинга, у него не было, но то, что эти дробовики бы не появились здесь, не будь того успешного штурма — это факт.
Разборка ружья начиналась, как и в случае с Браунингом, с откручивания колпачка трубчатого магазина, но тут сразу же отличия — магазин на шесть патронов. Это значит, что зарядить можно семь, если дослать один патрон в ствол. На два выстрела больше, чем в Браунинге — это преимущество.
Внутри ружьё почти полностью копировало детище Браунинга, поэтому ничего интересного Аркадий там не нашёл. Единственное, детали были чуть меньше размером, так как немцы изготовили ружьё под 20 калибр.
Немцы не стали вводить запрет на картечь и дробь, поэтому у бывшего пользователя ружья обнаружили картечные боеприпасы.
«Интересно получается», — подумал Аркадий, изучающий внутреннее устройство ружья. — «Мало того, что спёрли у Браунинга ружьё, так ещё и не следуют собственному призыву запретить негуманное оружие…»