Теперь, с утра до вечера, Свердлов и Сталин занимают отдельный блиндаж-фотостудию, в котором фотографируют солдат, день за днём. Это непростая работа, но зато теперь никто не задаст вопроса, зачем они вообще тут так надолго.
Фотографируя солдат, «журналисты» обеспечивают легитимность своего присутствия на фронте.
Батальон Аркадия уже обзавёлся документами нового образца — с фотографией и печатью. Остальные на подходе.
— Замрите, — сказал Яков. — Начинаем!
Вспышка, а затем ожидание.
— Всё, готово, — сообщил им Свердлов. — Меня уже тошнит от этого запаха…
— Две копии прояви, пожалуйста, — попросил его Аркадий. — Оставлю себе на память.
Сфотографироваться с исторической фигурой — это дорогого стоит. Со Свердловым у него фотография уже есть, скоро будет со Сталиным, а потом и Ленин приедет — вот с ним надо будет сфотографироваться неоднократно.
— Каково это — бежать на пулемёт, зная, что всё это ничего не изменит? — поинтересовался Сталин.
Он, как оказалось, уже с 1912 года Сталин, а свою настоящую фамилию практически не использует. Говорит, что настоящая фамилия напоминает об охранке.
— Страшно, — признался Немиров. — Но страх этот, лично у меня, вызывался не тем, что само по себе страшно за жизнь, а тем, что от меня почти ничего не зависит. Ничего не контролируешь — от того и страшно.
— Хм… — задумчиво хмыкнул Сталин.
— И они ведь знали, что это бесполезно… — произнёс Аркадий.
— Кто «они»? — уточнил Свердлов, севший на баррикаду слева от него.
— Генералы, — вздохнул Аркадий. — Думали, что нет другого выхода, а он был.
— Ты сейчас говоришь о тактике Алексеева? — спросил Сталин, набивая трубку. — Ударные отряды?
— Это тоже не то, — покачал головой Немиров. — Танки — вот будущее. Пехота должна идти вслед за танками, укрываясь за их бронёй, до самых вражеских траншей. Танки уничтожат пулемёты, а пехота займёт траншеи — вот так должно быть. Но этого не понимают даже сами англичане.
— А это дорого — построить танк? — поинтересовался Яков.
— Дорого, — кивнул Аркадий. — Но жизни солдат дороже.
— И что, ты думаешь, что так и будут воевать в будущем — с танками? — спросил задумчивый Сталин.
— Как я сказал — будут, но недолго, — улыбнулся Аркадий. — Двигатели развиваются, поэтому я почти на сто процентов уверен, что пехота очень быстро начнёт отставать. А без пехоты танки обречены — Сомма это показывает. И тогда нужно будет думать, что же делать…
— Ты, как я понимаю, всё уже давно придумал? — усмехнулся Сталин.
— Придумал, — кивнул Аркадий. — Бронированные транспортёры. Машины, снабжённые только одним пулемётом, вмещающие в себя отделение солдат. Они едут со скоростью танков и не отстают. А когда надо, высаживают пехоту и та обеспечивает танкам нужную им защиту.
— Звучит очень дорого, — высказал весьма разумную мысль Свердлов.
— Так и есть, — согласился с ним Аркадий. — Но тот, у кого будет всё это, победит.
— Ты думаешь, что этого всего хватит, чтобы прорывать линии траншей? — спросил Сталин.
— О траншеях в этом случае речи даже не идёт, — махнул рукой Аркадий. — Скоростные танки и бронетранспортёры позволят добиться чего-то большего. Они смогут пробивать оборону противника, врываться ему в тыл и отсекать целые соединения. Отсечённые соединения будут быстро расходовать боеприпасы и сдаваться — без оружия долго не повоюешь. Быстро, бескомпромиссно, беспощадно.
Его слова заставили собеседников крепко задуматься.
Сталин попыхивал своей трубкой, а Свердлов задумчиво потирал левое запястье. Вероятно, они пытаются представить себе эту картину.
— А если у других будут такие же танки с бронетранспортёрами? — уточнил Иосиф.
— Тогда победит тот, у кого их больше, — ответил Аркадий. — Но тут дело не в самих танках и бронетранспортёрах, а в обучении командиров и личного состава. Англичане показали, что даже при отсутствии у противника танков, можно облажаться по полной. При Сомме был форменный провал королевской армии. Да, они победили, но что это дало? Десятки километров прорыва? И что?
— Но это победа, — покачал головой Сталин. — Впервые, они достигли прорыва.
— Можно было дотерпеть, срочно построить хотя бы пятьсот танков, — произнёс Аркадий, — и нанести сокрушительный удар хотя бы в пяти направлениях. Пять глубоких прорывов фронта — от такого не оправятся даже немцы, несмотря на их железную дисциплину и выдающуюся выучку.