Сразу же нырнув в траншейную жижу, он услышал испуганные выкрики сидящих в блиндаже немцев, после чего раздался громкий взрыв.
Уже не раз проверено, что от взрыва РГ-14 в замкнутом помещении выжить почти невозможно. Четыреста грамм мелинита — это слишком много для людей.
Подполковник Немиров как-то сказал, что такого количества взрывчатки достаточно, чтобы подбить танк, но танков у немцев ещё нет. Говорят, что есть броневики, но их так мало, что встретиться с ними весьма маловероятно.
«И слава богу», — поднялся Бронислав из вязкой жижи.
ДОТ закидали химическими гранатами, из бойниц повалил удушающий газ.
Удальский вытер грязь с окуляров противогаза и побежал по траншее, в поисках врагов.
На фоне раздавались взрывы — ударники уничтожали блиндажи.
Все знают, где и что находится, так как до каждого солдата доведена схема опорника. Подполковник всегда делает на этом особый акцент — каждый солдат должен знать свой манёвр. Это суворовский принцип, верный во все времена.
Больше противников Удальский не обнаружил, так как всех уже убили.
Солдаты, в соответствии с планом штурма, заняли оборону и добили раненых, а пленных построили вдоль траншеи. Тут всё просто: если бросаешь оружие — ты пленный и убивать тебя не будут. Немцы знают, русские знают.
Вытерев шашку ветошью, Бронислав огляделся.
— Фельдфебель Петров!
— Я здесь, товарищ капитан! — прибежал самый старший унтер-офицер.
— Поручи унтер-офицеру Лобздеву, чтобы занялся проверкой ДОТа, — приказал Удальский. — А сам руководи обороной. И где телефон?
— Я тут, товарищ капитан! — показался в траншее связист, младший унтер-офицер Макаров.
— Телефонируй, что опорник успешно взят, — приказал ему Бронислав.
После получения сообщения от Удальского, ещё четыре ударные роты пошли к следующим опорникам.
Сейчас подобные штурмы происходят вдоль всего сектора «Машикули», до этого изрядно потрёпанного рейдами ударников.
Опорник за опорником, они должны брать линию обороны, чтобы открыть путь кавалерии. А дальше уже не их забота.
— Прибыло охранение, — сообщил фельдфебель Петров.
— Принять у охранения боезапас, перезарядить оружие — скоро выходим, — приказал Удальский.
Через полчаса они оставили опорник охранению, после чего присоединились к роте капитана Филиппова. В составе двух рот они выдвинулись к следующему опорнику.
Грохотала артиллерия, щёлкали винтовочные выстрелы, грязь чавкала под сапогами и ботинками. Яркие солнца осветительных ракет заставляли чувствовать собственную уязвимость. Ударники — это люди ночи…
Бронислав уже начал забывать, когда он просыпался утром, а не ближе к вечеру. Но такая уж у него работа.
«Закончится война — буду спать от заката до рассвета», — пообещал он себе.
Второй опорник взять было чуть сложнее. Немцы уже успели прислать сюда подкрепление, но это ничего не изменило.
Ударные батальоны уже давно переступили черту профессионализма. Страха смерти нет ни у кого из них, они уже привыкли убивать и умирать.
Немцы сопротивлялись, но их пулемётные расчёты были подавлены превосходящим огнём из Мадсенов, а затем ударники закидали траншеи сотнями ручных гранат.
Удальский тоже не боялся смерти, поэтому ворвался в траншею вместе с остальными солдатами. Застрелив двоих немцев, он уклонился от удара топором от третьего и зарубил его шашкой.
Солдаты с дробовиками сметали противников, не оставляя им и шанса.
На этом опорнике не было бетонного ДОТа, поэтому никаких скрытных ухищрений, а только тупой штурм с двух направлений.
Минут семь спустя всё было кончено. Потери — тридцать четыре человека убитыми, а у врага — все.
Вновь они заняли оборону, оказали помощь раненым, после чего начали ждать охранение.
Это уже второй эшелон обороны, который, судя по приказу из штаба, был почти взят. Приказ был: «Приготовиться к следующему штурму».
В штабе не могли этого знать наверняка, но это ни для кого не стало сюрпризом — немцы предприняли массированную контратаку.
Теперь их собственные опорники, специально оборудованные для круговой обороны, стали препятствием.
Штурмовая рота Удальского заняла оборону в опорнике и приняла бой вместе с охранением.
Тяжёлая артиллерия противника была занята на других опорниках, но зато у немцев были полевые пушки на ближних рубежах, которые начали доставлять неприятности.
Пехота противника, применяющая тактику боевых групп, сблизилась с опорником, понеся большие потери от пулемётно-миномётного огня, после чего пошла на штурм.