— Есть лопата? — спросил Аркадий.
Поп-расстрига умер в самом начале вспышки, поэтому умерших хоронили без положенного религиозного сопровождения, что считается грубым нарушением заведённых ещё при князе Владимире порядков. Но попа взять неоткуда, поэтому при погребении обходятся «Последованием по исходе души от тела» из молитвослова, читаемым грамотным мирянином. Но грамотных мирян тут изначально было мало, поэтому есть риск, что все они уже умерли.
— Сходи, позови люд, а я телегу приготовлю, — попросил Александр.
Немиров кивнул и пошёл на улицу, начав кричать: «Люди добрые! Александр Ванечкин хоронит усопшую дочь!»
Если кто-то захочет поучаствовать, то выйдет…
— Ляксей, ты, что ли? — выглянула из окна своего дома Марфа Кирилловна, сварливая вдовая тётка, подруга покойной матери. — Ты же помер!
— Не помер, Марфа Кирилловна! — указал Аркадий на очевидное. — И если есть чего поесть — не откажусь!
— Мне племянника похоронить надобно… — произнесла подруга матери.
— Поможем, — решительно заявил Аркадий. — Телега есть?
Оказалось, что кроме Марфы Кирилловны и Александра Ванечкина в деревне больше никого нет. Сама Марфа Кирилловна охотно сообщила, что все уцелевшие собрали свой скарб, погрузили его на телеги, забрали скот, свой и соседский, после чего убыли в неизвестном направлении. Возможно, посчитали, что место проклято.
«А всего-то и надо, что кипятить воду, мыть руки и ни в коем случае не есть кал больных холерой…» — подумал Немиров, помогая Марфе Кирилловне погрузить завёрнутое в саван тело на телегу.
Гробов нет, потому что это уметь надо, а плотник умер.
Они доставили два тела на деревенское кладбище, где начали копать могилы.
Отсутствие гробов решил Аркадий — он предложил сделать в могилах ступень, на которую надо будет уложить доски. Так они хоронили погибших солдат, когда не было возможности отправить тела домой в самом начале Третьей мировой.
Пришлось съездить обратно в деревню и снять часть пола в одном из пустующих домов. У соседа нашлась пила и он распилил доски на отрезки нужного размера.
Немиров чувствовал нарастающую слабость, но работал на волевых. Без работы не будет нормальной еды.
— Марфа Кирилловна, ты читать умеешь? — спросил Александр, когда они уложили тела.
— Не умею, — сказала она.
— Я умею, — произнёс Аркадий, сидящий на кладбищенской траве.
— Откуда? — озадачился сосед. — А-а-а, ты же в церкве учился… Тогда на молитвослов.
— Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас! — троекратно продекламировал Аркадий.
Затем он откашлялся и продолжил.
— Блаженны непорочные в пути, ходящие в законе Господнем… — он начал читать псалом 118, вложенный в молитвослов кем-то предусмотрительным. — Блаженны хранящие откровения Его, всем сердцем ищущие Его…
Спустя сто семьдесят шесть строк он замолк ненадолго, а затем перелистнул молитвослов и троекратно продекламировал молитву «Трисвятое»:
— Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас! Аминь!
— Аминь… — синхронно поддержали его Александр и Марфа.
Немиров взял горсть земли и бросил её на плотно подогнанные доски. Этот ритуал, с бросанием горсти земли в могилу, есть во всех авраамических религиях, что у христиан, что у мусульман, что у иудеев — очень древнее действо.
Когда все бросили землю в могилы, Аркадий взялся за лопату и начал закапывать могилы. Под конец он устал настолько, что чуть ли не терял сознание. Но еду нужно отработать.
— Спасибо тебе, Ляксейка, — поблагодарила его Марфа Кирилловна. — Сама бы я не управилась…
— Мне бы поесть чего… — произнёс Аркадий.
— Накормлю, — заверила его вдова. — Приходи дотемна — снедь сготовлю.
Они вернулись в пустую деревню.
— А ты дельным сказался, — произнёс Александр, когда они остановились между двумя избами. — Раньше разгильдяем был, дитё неразумное, а нонче…
— Жизнь учит, — ответил на это Немиров.
— Да разве это наука?.. — обвёл Ванечкин всё вокруг рукой.
— Люди божьи говорят, что всё — испытание, — пожал Аркадий плечами.
— Дочкам моим испытание⁈ — вдруг разозлился сосед. — Сыновьям моим⁈ Жене моей⁈
— Я в этом не виноват, — произнёс Аркадий. — Но совет дам, коль прислушаешься — воду на огне кипяти и остужай. Из колодца сырую не пей — в ней болезнь. Но из кипячёной воды всякая болезнь уходит.
— Откуда знаешь? — нахмурился Ванечкин.
— Отец Афанасий мне говаривал, — солгал Аркадий, надеясь, что во благо. — Вот кто был дельным — это он.