— Отставить! — остановил его поручик. — На исходную.
Второе правило — в столовой нельзя бегать!
Боднек вернулся.
— Шагом, к рукомойнику, марш, — скомандовал поручик.
Юнкер торопливым шагом ушёл мыть руки, а остальной взвод терпеливо ждал его.
Боднек торопился, как мог, но по возвращении его ждало разочарование.
— Покажи руки, — потребовал поручик Каплинский. — М-м-м, нет. Плохо помыл. Кругом! Шагом, к рукомойнику, марш.
Процедура привития дисциплины и гигиены повторилась — юнкер помыл свои руки ещё дважды.
— Вот незадача, — поручик посмотрел на карманные часы. — Обед закончен. Взвод — встать! В колонну по двое…
Третье правило — в столовой едят и заканчивают есть строго по команде!
Но Немиров предвидел, поэтому до начала экзекуции над юнкером Бодеком, успел съесть половину тарелки щей, два куска хлеба и выпить стакан морса.
«Опыт не пропьёшь», — подумал он, становясь в строй. — «Похоже, здесь будет весело…»
Примечания:
1 — Мещане — сословие в Российской империи, представленное обитателями местечек (что-то вроде ПГТ в современном понимании) и городов. В сословной иерархии они считались низшей стратой сословия «городских обывателей». В Средневековье их бы назвали «чёрными городскими людьми». Мещане были более привилегированными, чем крестьяне, хотя быть привилегированнее, чем крестьяне в Российской империи, было нетрудно, но долгое время несли рекрутскую и податную повинности, но это было лишь до их полной отмены. Ах, да, мещан тоже можно было пороть в качестве наказания, но только до отмены телесных наказаний в Российской империи. Император Александр II как-то проснулся и, от хорошего настроения, возникшего у него по случаю собственного дня рождения, решил сделать подарок благодарному народу Российской империи и 17 апреля 1863 года запретил телесные наказания для всех сословий. А до этого рабочих, крестьян, солдат и мещан можно было пороть за определённые проступки и преступления. Для крестьян, к слову, окончательно телесные наказания отменили только 11 августа 1904, то есть хорошее настроение Александра II на них распространялось не полностью.
Глава одиннадцатая
Бои местного значения
— Так-так-так… — дверь предбанника закрылась. — Юнкер Немиров…
Довольно крепкий старшекурсник встал перед Аркадием и изучил его внимательным взглядом.
— Ты думаешь, что с Тихановым произошла какая-то ошибка? — усмехнулся Немиров, вставая с лавки.
Он ждал этого момента целых три недели.
Старшекурсники не могли спустить такого нарушения заведённых правил, поэтому этот разговор был лишь вопросом времени.
— Вообще не боишься? — спросил юнкер-старшекурсник.
— А ты кто такой? — поинтересовался Немиров. — Представься, юнкер.
— Чинопочитания у тебя нет, — констатировал старшекурсник. — Плохо тебе будет в императорской армии.
— Ты в ней ещё не служил, — усмехнулся Аркадий. — Откуда тебе знать, как мне там будет?
— Тиханов хочет разбить тебе лицо, поэтому мы ожидаем тебя за интендантским зданием, сегодня, в личное время, — произнёс старшекурсник.
— Меня всегда раздражали люди, скрывающие своё имя, — произнёс Аркадий. — Кто ты, воин?
— Зови меня Николаем Николаевичем Гундризером, — ответил тот.
— Вот, теперь другое дело, — усмехнулся Аркадий. — Сходи и передай Тиханову, что я жду его в сушилке, через тридцать минут.
Ему как раз нужно забрать свои вторые сапоги, которые сушились всю ночь. Надеть после бани полностью высохшие сапоги и свежие портянки — это особое удовольствие, которое не понять гражданским.
— Посыльного мальчика себе нашёл? — нахмурился юнкер-старшекурсник.
— Тиханов тебя уже послал, — усмехнулся Аркадий. — Вот и сходи к нему обратно, с ответом.
Гундризер не нашёлся с ответом. Но реакцию выразить уже пожелал.
— Осторожнее, — предупредил его Аркадий. — Это может быть уроном чести — упасть в бане, перед таким количеством людей.
Старшекурсник смерил его недовольным взглядом и, после недолгих раздумий, покинул предбанник.
Немиров же закончил одеваться и пошёл в расположение. Остальные юнкера-младшекурсники постарались сделать вид, что ничего не происходило.
Тиханов, как оказалось, ждал недалеко. Он выслушал сообщение от Аркадия и заспешил в казармы. Видимо, ему не терпится свести все счёты и «восстановить уроненную юнкерскую честь».
Зайдя в расположение, Аркадий кивнул дневальному, юнкеру Семёну Гаврилову, после чего сразу же направился в сушилку.