— И ты пей, Шмур.
Спящий встряхнулся, увидел меня, поднял руки ладонями вверх (такое здесь, видно, было приветствие) и представился:
— Шмур Дяк.
Мне ужасно хотелось сделать анализ на примеси, но я боялся обидеть аборигенов и только незаметно окунул в стакан токсоиндикатор. Быстродействующих ядов в водке не оказалось, с остальными можно было рискнуть.
— За здоровье планеты Спиртянии! — сказал хозяин.
— За здоровье царя Опрокидонта! — предложил Шмур.
Я воздержался от тоста. Питье, надо заметить, было наипротивнейшим, сильно разведенным и отдающим трудноопределимой дрянью.
— Шмур, — проговорил хозяин, он уже едва ворочал языком, — отвези человека в Алко-Наливес. Ему надо к царю.
— Сделаем, — икнув, согласился Шмур.
На краю деревни, куда меня привел Шмур, лежал огромный, величиной с дом, бесформенный кожаный мешок, во всяком случае, то, из чего он был сделан, смахивало на старую, потертую кожу. Шмур, ругаясь, полез под мешок, там что-то щелкнуло, и мешок стал надуваться. Когда складки расправились, прямо перед нами обнаружилась дверь на замке — «молнии». Шмур расстегнул ее, и мы вошли внутрь в переходный тамбур. Мягкий пол прогибался, а весь надувной мешок ходил ходуном и дрожал, как кусок студня, из-за чего я сразу упал, но не ударился. Стены тоже были мягкими. Зато следующая дверь оказалась металлической, хотя изнутри, как и вся кабина управления, она была выложена чем-то мягким и толстым. Управление было изумительным. Едва мы сели в удобные кресла и я пристегнулся, Шмур нажал ногой большую кнопку, прикрытую мягким колпачком, и потом еще одну поменьше. Ни окон, ни экрана в кабине не было, но я почувствовал, что мы в воздухе. Ускорения не чувствовалось.
— Как работает эта штука? — поинтересовался я.
— Черт ее знает! — пожал плечами Шмур.
Похоже, он действительно ничего не знал.
Летели мы долго. За дорогу Шмур раз пять прикладывался к большой фляжке, пристегнутой у него сбоку. Пил он через гибкую трубочку, которая тянулась от пояса вверх и была закреплена на воротнике куртки. Каждый раз Шмур предлагал и мне, даже не предлагал, а давал, не спрашивая. Мне не хотелось пить эту дрянь, но, когда я отказался второй раз подряд, Шмур посмотрел на меня испуганно, и на третье предложение пришлось согласиться.
— Зачем ты все время пьешь? — спросил я.
Автомат автоматом, но я боялся, что мы не долетим, если мой пилот напьется в дым. Ведь я даже не знал, какие кнопки нажимать при посадке.
Шмур растерялся. Вопрос явно казался ему нелепым.
— Зачем пью? — Шмур напряженно думал. — Зачем пью… А зачем ты дышишь? — нашелся он вдруг.
«Вот те на! — подумал я. — Пилот-алкоголик». И тут машину тряхнуло. Шмур вылетел из кресла, врезался в кнопки, и мы стали валиться вниз. Мы ударялись обо что-то еще несколько раз, кувыркались и болтались. Потом все выровнялось.
— Проклятье! — проворчал Шмур. — Как подлетаешь к городу, так непременно с кем-нибудь столкнешься.
Посадка оказалась полностью автоматической, никаких кнопок для нее нажимать было не нужно. Правда, плюхнулись мы явно на что-то, скорее всего на еще один такой же мешок, и, приземлившись, долго противно перекатывались. В общем, надувная оболочка оказалась совсем не лишней.
— Счастливо! — сказал Шмур, распахивая передо мной дверь. — Вон царский дворец, вон пивная. А я полетел.
Я стоял перед царским дворцом, и меня чуть-чуть мутило. Вряд ли от болтанки — я к ней приучен.
Дворец был обычный. Дворец как дворец, ничего особенного: несуразные масштабы, вычурная архитектура, яркие краски. Гораздо оригинальнее смотрелись тут и там высокие здания в форме бутылок — пивные, как я понял. Но о том, чтобы пить местную дрянь, страшно было подумать, и знакомство с пивными я отложил на потом.
От площади дворец отделялся обширным сквером с оградой и воротами, и у самых ворот по эту сторону виднелся вход в подвал, живо напомнивший мне земной общественный туалет. Аналогию дополнила невзрачная вывеска с одной-единственной буквой. Мой познания в спиртянском позволили мне интерпретировать ее однозначно. Заведение было очень кстати, и я сбежал по лестнице вниз. Навстречу поднимались не только мужчины, но и женщины, и не успел я еще обдумать как следует это наблюдение, как в нос ударил резкий запах смеси этанола и перегара. Внизу в полумраке тянулся длинный ряд кабинок. В них входили, из них выходили, в них стояли спиртяне. Я зашел в свободную. Там было два крана разных цветов и сток на полу. И металлическая кружка на длинной цепочке. Из первого крана текла водка, из второго — вода, для ополаскивания, как я понял. Спиртяне пили быстро — по-деловому — и уступали место следующим. Я пить не стал. Я вылетел наверх, потрясенный своей ошибкой и впечатлением от мрачного подвала.