— Как вам сказать? — ответил Удалов. — Вечное заключение мы уже испытали. Это очень неприятно. Так что лучше всего расстрел.
— Почему? — удивился полковник. — Вы не хотите жить?
— Хотим, — задумчиво сказал Удалов. — Я передумал. Мы выбираем виселицу.
— Объяснитесь, шпион, — потребовал полковник.
— Я надеюсь, что у вас плохие веревки, — сказал Удалов. — И они оборвутся.
— Приготовить тройные веревки, — приказал полковник. — Я сам лично проверю. Я сначала повешу на ней того сержанта, который на прошлой неделе чихнул на посту.
— Знаешь, — сказал Удалов Гнецу-18, - это явно несвободная планета.
— Что? — спросил полковник.
— Я сказал, что планета ваша несвободная.
— Так ты не только шпион, но и клеветник? У нас совершенно свободная планета.
— Если она и на самом деле свободная, — сказал Гнец-18, - то для нас это просто находка.
— Почему?
— А потому, что нам очень нужна свободная планета. Мы уже вторую неделю ищем такую. У нас есть два миллиарда людей, которых негде разместить.
— А где они сейчас живут? — спросил полковник.
— Сейчас они заморожены.
И Гнец-18 чистосердечно поведал полковнику о своих затруднениях. Удалову эта исповедь не понравилась. Он не доверял полковнику. Корнелий с самого начала понял, что под словом «свободная» Гнец и полковник имеют в виду совсем разные вещи. Но перебивать товарища он не стал, хотя и решил уже, что не позволит везти сюда замороженных. Неладно здесь.
— Так, — сказал полковник, выслушав рассказ Гнеца. — В этом что-то есть. Подумаем. Сейчас вас отведут в камеру, а я пока проведу совещание.
По подземному коридору их провели в замаскированную тюрьму. Все это находилось в замечательно замаскированном городе, который ни за что не увидишь сверху. По замаскированным улицам ходили строем дети в военной форме, старушки в военной форме и девушки в полувоенной форме. Все при этом тщательно маскировались, изображая из себя кусты, деревья, камни и прочие неодушевленные предметы.
В камере, замаскированной в дупле старого дерева, путешественники пробыли недолго. Вскоре их снова отвели в штаб, где, кроме полковника, их уже ждали восемь генералов, кренившиеся под грузом галунов и позументов.
— Покажите документы, — приказал генерал-фельдмаршал.
Удалов показал свой паспорт, а Гнец-18 — свое поисковое удостоверение, но так как генералы не умели читать ни по-русски, ни на языке Гнеца, они только повертели документы в руках, сверили фотографии с их владельцами и сделали вид, что удовлетворены.
— Если вы не врете, — сказал генерал-фельдмаршал, — вам нужна планета, на которой ваши замороженные соотечественники могли бы приобщиться к настоящей свободе. Что же, мы согласны их приобщить.
— Вы меня не совсем правильно поняли, — сказал Гнец-18, которого Удалов, пока они были в дупле, призывал к крайней осторожности. — Нам нужна планета, где не было бы людей.
— Правильно, — сказал генерал-поручик. — Народу у нас нехватка. Мы всех ваших соотечественников пристроим к делу. Всех используем.
— Как вы их используете?
— Для защиты свободы. Сейчас у нас перемирие, и мы, и наши противники, жалкие выскочки и коварные предатели, тщательно замаскировались. Потому что и у них, и у нас осталось мало солдат, а детские сады еще не успели подготовить нам достойную смену. У нас каждый человек на учете. У нас больше пушек, чем артиллеристов, больше самолетов, чем летчиков, нам не хватает рабочих на патронных фабриках и пороховых заводах. Если вы отдадите нам своих соотечественников, мы согласны заплатить за каждого достойно. За стариков и старух по пуле, за женщин по целой обойме, а за здоровых мужчин и подростков не пожалеем и винтовок.
— Но нам не нужны пули и винтовки, — сказал Гнец-18.
— Чепуха, — сказал генерал-фельдмаршал. — Не набивайте цену. Всем нужны винтовки и патроны. У нас их сейчас избыток, и потому мы благородно делимся с нашими союзниками.
— Нет, ни в коем случае, — повторил Гнец-18. — Как вы могли подумать, что мы отдадим вам наших соотечественников в качестве пушечного мяса! Отпустите нас, мы улетаем.
— Ну, нет, голубчики, — сказал генерал-фельдмаршал. — Никуда вы от нас не улетите. Вы будете находиться в заточении, на хлебе и воде, до тех пор, пока не согласитесь с нашими справедливыми и законными требованиями.
— Не надейтесь, что вам это сойдет с рук, — возмутился Гнец-18. — Нас найдут, и вас сурово накажут.
— Не найдут, — возразил генерал. — Мы лучшие в мире мастера по камуфляжу. Вы пробыли у нас полдня и не заметили даже простых солдат-новобранцев, которые скрывались совсем рядом с вами. Подумайте, как вы будете через полгода гордиться своими соотечественниками, которые станут такими же мастерами камуфляжа.
— Нет, не уговаривайте нас, мы улетаем.
— Мы не такие наивные, — расхохотался генерал. — Мы вас отпустим, а вы сразу броситесь к нашим противникам. Не думайте, что они вам дадут больше.
— Никуда мы не бросимся.
Но генерал больше не слушал пленников. Он обернулся к полковнику и сказал:
— Замаскируйте их так, чтобы родная мать не узнала. И приготовьтесь к допросу восьмой степени.
Снова пленники оказались в дупле. Только на этот раз под сенью дерева рядом с дуплом поставили котел, в котором кипятили смолу, и свалили кучей железные орудия пыток.
— Нам бы дотянуть до темноты, и мы бы убежали, — сказал Гнец-18, который думал, что можно сбежать от генералов. Но Удалов отнесся к этому трезвее.
— Ничего не выйдет. Пойдем на военную хитрость.
— Нет, это не принципиально, — сказал Гнец-18. — Я этого не позволю.
Тогда Удалов махнул рукой и решил немного поспать. Если тебя собираются пытать, то нет ничего вреднее, чем сидеть и смотреть, как подготавливают к работе орудия пыток.
Его растолкал Гнец.
— Корнелий, — прошептал он, — я в ужасе. Я согласен на все. Только спаси меня.
— Что случилось? — сонно спросил Удалов, которому снилось, что он уже вернулся из отпуска и рассказывает о разных планетах своим соседям, а соседи не верят ни единому слову. Кстати, впоследствии оказалось, что сон был пророческим.
— Ты только посмотри, — сказал Гнец. Удалов выглянул из дупла, и его глазам предстало жуткое зрелище. Во-первых, на площадке, хорошо замаскированной сетями и листвой деревьев, уже установили виселицу и дыбу, разложили щипцы, зубья, копья и прочие страшные вещи. В котле кипела смола, а палач в красном мундире, замаскированный под пышный розовый куст, помешивал смолу медным черпаком.
— Хорошо, — сказал Удалов, протирая глаза. — Придется помочь. Только чтобы ни слова. Что бы ты ни услышал, соглашайся со мной, не сомневайся в моем дружеском постоянстве.
— Спасибо, друг, — сказал Гнец-18.
— Не спеши, — ответил Удалов. — Может, еще ничего не выйдет.
Он высунулся из дупла и, нарушая все правила маскировки, закричал:
— Срочно ведите меня на допрос к генералу!
— Тиш-ше! — рассердился палач, даже затрепетав от такого нарушения маскировки. — Ты нас выдашь своим криком. У меня есть приказ подвергнуть вас первой серии пыток, а когда вы уже кое в чем сознаетесь, вернуть на допрос.
— Эй! — закричал тогда Удалов еще громче. — У меня сведения государственной важности!
Тут же несколько кустов и пней по соседству поднялись и оказались младшими офицерами. Несмотря на ворчание и угрозы палача, лишенного любимой работы, младшие офицеры отвели пленников в штаб. Генералы сидели за столом, обменивались военными воспоминаниями и распивали едко пахнущий местный алкогольный напиток.
— Уже? — удивился генерал-фельдмаршал. — Что-то я не замечаю следов пыток.
— Мы не успели начать, — ответили младшие офицеры. — Они уже сломались.
— Великолепно. Отличная работа! — сказал генерал-фельдмаршал. Он пришел в благодушное настроение. — Хотите присоединиться? — спросил он у пленников, Указывая на стол с напитками.