Когда конфликты концентрируются вокруг основных вопросов жизни, тем более трудно участвовать в них и разрешать их. Но если мы достаточно энергичны, то нет никаких оснований, почему мы не должны сделать это, хотя бы в принципе. Личная образованность могла бы значительно помочь нам жить с большим знанием самих себя и развивать свои собственные убеждения. Понимание важности факторов, определяющих наш выбор, дало бы нам идеалы, за которые следует бороться, и тем самым дало бы направление нашей жизни3. Трудности, присущие осознанию и разрешению конфликта, несоизмеримо возрастают, когда речь заходит о невротике. Следует указать, что невроз — это всегда вопрос степени. Когда я говорю о невротике, то неизменно имею в виду «человека в той степени, в которой он является невротиком». Для невротика осознаваемость чувств и желаний всегда представляет проблему. Часто единственными ясно осознаваемыми чувствами являются реакции страха и гнева на удары, нанесенные по уязвимым местам. Но даже и эти чувства могут быть вытеснены.
Те подлинные идеалы, которые действительно существуют, настолько становятся компульсивными, что лишаются всякой способности указывать направление. Под властью этих компульсивных тенденций способность отвергать теряет всякую силу, а способность брать на себя ответственность почти утрачивается.
Невротические конфликты могут быть связаны с теми же общими проблемами, которые сбивают с толку и нормального человека. Но конфликты невротиков и обычных людей настолько различны, что был поднят вопрос, допустимо ли использование одного и того же термина для их обозначения. Я полагаю, что допустимо, но мы должны осознавать их отличие друг от друга. Какими же тогда характерными признаками обладают невротические конфликты?
Приведем сначала в качестве иллюстрации слегка упрощенный пример. Инженер, участвующий в одном общем проекте, часто страдал от приступов утомления и раздражительности. Один из них был вызван следующим случаем. При обсуждении специальных технических вопросов его замечания были восприняты менее одобрительно, чем замечания коллег. Вскоре после этого обсуждения в его отсутствие было принято окончательное решение, а ему было отказано в последующем в праве представлять свои предложения.
В этих обстоятельствах он мог посчитать процедуру принятия решения несправедливой и вступить в борьбу или безоговорочно присоединиться к мнению большинства. Каждое из этих действий было бы последовательным. Но он не сделал ни первого, ни второго. Хотя он чувствовал себя глубоко оскорбленным невниманием своих коллег, он не боролся. Его сознание фиксировало лишь состояние раздражения. Убийственная ярость проявлялась только в его снах. Эта вытесненная ярость — смесь ярости против других и ярости против себя за свою уступчивость — и была главной причиной его утомляемости.
Неспособность инженера действовать последовательно объяснялась несколькими причинами. Он создал претенциозный образ самого себя, который требовал почтительного отношения и безусловной поддержки со стороны других. В то время инженер еще не осознавал подобной зависимости: он просто действовал, предполагая, что никого более умного и компетентного, чем он, в группе не было. Любое невнимание к его персоне могло поставить под сомнение истинность его идеального образа и спровоцировать ярость. Кроме того, он обладал бессознательными садистскими импульсами ругать и унижать других — аттитюд настолько неприятный для него, что он скрывал его под маской чрезмерного дружелюбия. К этому добавлялась бессознательная потребность эксплуатировать людей, вынуждающая его быть с ними любезным. Зависимость от других отягощалась компульсивной потребностью в поддержке и любви, объединенной, как это обычно бывает, с аттитюдами уступчивости, успокоения и отказа от борьбы.
Таким образом, это был конфликт между деструктивной агрессией — ответной яростью и садистскими импульсами, с одной стороны, и потребностью в любви и поддержке вместе с желанием казаться справедливым и рациональным в собственных глазах, с другой стороны. Его результатом стало незаметно произошедшее внутреннее изменение, внешним проявлением которого, парализовавшим всякую активность, и была усталость.