— С тобой я расстаюсь сегодня, — сказала она. — И прошу тебя — не звони мне. Чем скорее мы забудем то, что было, тем будет лучше.
— Поля, что с тобой? Не узнаю тебя. Ты стала совсем другая.
— Я была другая. Теперь я стану прежней.
— Ты же его не любишь. Ты сама мне говорила, что не любишь его.
— Люблю или не люблю, поздно говорить об этом. Я еду с ним.
— Одумайся, Поля. Я не представляю себе жизни без тебя.
— А я своей жизни — без него.
— Ты просто жалеешь его. Это первый признак того, что ты его не любишь.
— Я же тебе сказала — люблю или не люблю. Пусть будет, что не люблю его…
— Чего же тогда ты так беспокоишься о нем? Он как-нибудь сам постоит за себя. Послушай-ка, Поля, по правде говоря, ты меня удивляешь сегодня.
— Это в последний раз я удивляю тебя. А прежде всего я должна была удивляться самой себе.
Случается, на склоне лет человек вдруг теряет голову и влюбляется в совсем юную девушку, или молодую женщину, раза в два или три моложе его. Такому человеку кажется, что вместе с этой безрассудной любовью возвращается юность, кипящие страсти молодости. Но Поля ведь уже не молода, почему же Райского так поразила эта новость об ее отъезде? Кроме всего прочего, он мог, и не только мог, но и должен был ожидать этого. У нее есть муж, и она едет к нему. Муж приехал и забирает ее с собой. Что ж тут удивительного? Однако Райский был совершенно изумлен.
— Оставайся здесь, и мы будем жить как муж и жена, вполне законно, распишемся в загсе. — На его пышущем здоровьем, розовом лице было выражение полной растерянности. Он, казалось, готов был согласиться на все — даже подождать со своей диссертацией, хотя никому не нужна эта проволочка, но ради нее он и это сделает. Он ждал, чтобы она еще раз попросила об этом, но она молчала. Она изменилась с тех пор, как приехал муж, и сейчас он уже испытывал к Ханину чувство неприязни, вражды и желал ему самого плохого. — Но что же все-таки произошло? — спросил он.
— Ничего, абсолютно ничего не произошло. Он мой муж — вот и все.
Обратно они возвращались на «Ракете». Подводные крылья быстро несли теплоход. Райский и Полина Яковлевна смотрели в окно, низко повисшее над каналом, и обоим казалось, что вода, высвобождаясь из-под крыльев «Ракеты», нарочно бурлит и пенится, подгоняя судно, чтобы оно поскорее унесло их отсюда и разлучило навсегда.
Спустя несколько дней, в вечерний час, когда Поля задержалась в поликлинике или где-то в другом месте — она теперь старалась возвращаться домой как можно раньше, но сегодня порядком задержалась, — Лев Борисович после того, как довольно долго просидел в кабинете за письменным столом, спустился на второй этаж к своему почтовому ящику за вечерними «Известиями» и «Вечеркой». Помимо газет было еще письмо, и это его обрадовало. Это было первое письмо, полученное им после приезда в Москву. Еще и недели не прошло, как он приехал, а его уже отыскали. На конверте обратного адреса не было. Лев Борисович, поднимаясь по лестнице, надорвал конверт и, как только очутился в квартире, пробежал глазами листок бумаги, вырванный из блокнота. Буквы были кривые, прыгающие.
В письме было следующее:
«Дорогой и многоуважаемый друг Ханин!
Наша печальная обязанность и дело чести сообщить вам, что вы вступили в многочисленную фалангу мужей-рогоносцев. Вы уехали в холодную Сибирь, а тем временем ваша жена здесь отлично погрелась. Но особенно не переживайте и не принимайте близко к сердцу. Такова уж наша незавидная мужская доля. Нам остается только платить им той же монетой. Примите мои уверения и пр. Ваш благожелательный друг».
Лев Борисович снова перечитал кривые, прыгающие слова, их ломали и корежили специально, чтобы видоизменить почерк. Не веря своим глазам, он снова прочитал адрес на конверте. Да, это ему — «Л. Б. Ханину».
Вот тебе и на, не хватает еще анонимных писем. Снова взглянув на листок из блокнота, с дырочками наверху, особенно на эти дырочки, точно они могли объяснить ему что-нибудь, он отшвырнул его от себя. Это было так нелепо, так дико, так непостижимо, что он громко рассмеялся. «Вот тебе и Поля, праведница, как это тебе нравится?» — спросил он вслух самого себя. Услужливая память, которая в таких случаях незамедлительно приходит на помощь, подсказала, напомнила ему, что в Поле действительно произошла перемена. Она изменилась, частенько выглядит как бы виноватой, чего-то недоговаривает, точно опасаясь сболтнуть лишнее.
Поостыв немного, Лев Борисович поднял с пола гнусный листок. А может, это вообще сплошная липа, подумал он, анонимщики, как правило, мерзопакостные субъекты, они преследуют лишь свои низменные цели. Почему он сразу поверил этой грязной анонимке и усомнился в человеке, которого он знает как самого себя уже много-много лет? Не всегда его отношения с Полей были безмятежными и благополучными, большого согласия между ними не было, особенно в последнее время, но чтобы ее подозревать?.. Просто в голове не укладывается.