— …Но сейчас уже поздно, Макс. Спокойной ночи.
— Уходите? — он взял ее за руку, пытаясь удержать.
— Макс! — строго сказала Лиза, словно учительница школьнику. — Пора в каюту!
— Спокойной ночи, мисс Лиза, — упавшим голосом проговорил Макс.
В московской гостинице «Националь» Лиза простилась со своей группой. Туристы были в восторге от увлекательного путешествия. Они были благодарны обслуживающему персоналу, в особенности переводчице, они так привыкли к ней за время пути. Туристы рассаживались в автобусе, который повезет их в аэропорт. А Макса Зильбера — нет. Зашел к себе в номер и точно в воду канул. Подождав немного возле автобуса, Лиза зашла в гостиницу, позвонила из вестибюля по телефону в его номер.
— Вы? — обрадовался он, услышав ее голос. — Лечу!
Через две минуты он появился в дверях лифта с чемоданом.
— Скорее, вас ждут не дождутся… Автобус вот-вот тронется, а вы, чего доброго, еще останетесь, — торопила его Лиза.
— А мне этого и хочется — остаться. Присядем на минутку. Перед дорогой надо посидеть, не правда ли?
— Вы с ума сошли, Макс… Ну хорошо, но не более чем на полминуты.
Они уселись в креслах неподалеку от двери.
— Я напишу вам, — говорил Макс. — Как только приеду — сразу напишу. У меня есть адвокат, он отлично знает, как это сделать.
— Что сделать? — спросила Лиза, недоумевая.
— Ну, чтобы вы приехали к нам. Увидите Канаду. У нас тоже есть что посмотреть. Увидите наши Кордильеры, Великие озера, Ниагарский водопад. Увидите наши города…
— Для того чтобы приехать к вам, нужны не адвокаты, а туристская путевка, — заметила Лиза. — Чего же проще? Идемте же, вы всех задерживаете.
Но он не принял ее легкого, шутливого тона и, как бы пропустив мимо ушей ее замечание, продолжал:
— Я, кажется, уже говорил вам, что по специальности я инженер-электроник. Сейчас живу с матерью не на самой респектабельной улице, но вскоре… дела пойдут лучше и тогда…
К чему он все это говорит ей, зачем ей это знать?
— Макс, нашли время рассуждать! Вас ждут!
— Попрощаемся здесь. — Он долго всматривался в лицо девушки, словно желал запомнить навсегда. — Мы плыли вместе столько дней, — зашептал он, — и каждый день я видел вас, слышал ваш голос. Лиза, я полюбил вас. Поверьте, это не мимолетное чувство… Вы первая, кому я могу сказать это…
Смущенная и растерянная, Лиза решительно взяла его за руку и потянула за собой к автобусу.
Проводив туристов в аэропорту Шереметьево, Лиза поехала домой. Ита очень обрадовалась, увидев дочь. Однако от нее не укрылось то, что Лиза чем-то взволнована.
— Все в порядке? — спросила она.
— Все в порядке, мама.
— Хорошо было на пароходе?
— Очень хорошо, мама.
— Но все же почему ты такая взбудораженная, дочь моя?..
МАРИНКА И ВОЛОДЯ
Маринка сожалела, что поехала учиться в Сибирь, хотя здесь так хорошо, что, кажется, о лучшем и мечтать нельзя. Сибирский университет — один из лучших университетов в стране, лекции читают известные профессора, знаменитые ученые, слушаешь их с большим интересом. Живет она в отличном общежитии. Окна смотрят прямо в лес. Ну, а девушки, которые живут вместе с нею, стали ее лучшими подругами. И есть где провести свободное время, есть куда пойти. В Академгородке, в Доме ученых, регулярно проходят концерты с участием видных артистов, в его залах устраиваются интересные выставки художников; кроме того, есть превосходный студенческий клуб «Интеграл», молодежное кафе «Истина»…
Но Маринка все больше тосковала по дому, тянуло в деревню, к родным Карпатам. И сам собою являлся вопрос: зачем понадобилось уезжать так далеко, когда рядом, в Ужгороде, в двух часах езды автобусом от дома, есть университет с таким же факультетом, на котором она учится здесь? Каждое воскресенье навещала бы родителей, помогала им по хозяйству. Маринка считала, что, оставив родительский дом, она совершила эгоистический поступок. Другие родители уговорили бы свою дочь учиться поблизости от дома, а ее родители сказали:
— Ты, Маринка, уже взрослая, и у самой есть голова на плечах. Если решила ехать так далеко — пусть так и будет. Может, оно и лучше. Поживешь совсем самостоятельно, больше увидишь, большему научишься.
В глазах у матери стояли слезы, но это же естественно — матери плачут, когда их дети уезжают. Однако теперь, вспоминая лицо матери в минуту прощания, Маринка испытывала острую тоску.
И все же не тоска по дому главная причина грустных размышлений девушки. Причина была совсем в другом, и она не могла ее поведать ни подругам в общежитии, ни отцу и матери в письме.