Ошеломляющая новость вначале с трудом дошла до Володи, но том, оставшись наедине, он начал задавать себе вопросы: шестнадцать лет от него скрывали имя его родного отца. Зачем это нужно было делать и правильно ли это? И почему не висит в квартире портрет отца? Почему он так мало знает о погибшем? Где его могила? Мама сказала, что могила неизвестна, есть много неизвестных могил. Володя дал себе слово найти могилу отца. Разве возможно, чтобы никто о ней не знал? Этим летом он непременно поедет и будет искать безвестную могилу отца.
К отчиму Володя теперь испытывал противоречивое чувство. Он по-прежнему любит его, но ему кажется, что этим он принижает свою любовь к настоящему отцу, изменяет памяти о нем.
— Ты еще не спишь? Так поздно? — спросил Лев Борисович, войдя к Володе в комнату.
— Нет… папа… — Всякий раз, когда Володя теперь называет его папой, он на этом слове запинается. Он поднял голову с подушки и сел, обнажив острые лопатки. Лампочка в комнате не горела, но было светло от уличного фонаря, глядевшего в окно. Наверху, на стене, над белой подушкой, как на киноэкране, колебалась тень от березы, растущей за окном, а на потолке лежала еще одна тень — густое черное пятно — от скворечника, что прибит к стволу дерева. В зыбком переплетении этих двух теней выпростанные из-под одеяла руки Володи казались какими-то странно длинными, а поднятые и сомкнутые под одеялом колени — высокими и острыми. Лев Борисович подумал о том, что он уже давненько не беседовал с Володей и что они отдалились друг от друга. Парень, который обычно обо всем ему рассказывал, не утаивал ни малейших мелочей, в последнее время стал очень сдержанным, лишнего слова не проронит, а когда он или Поля пытаются поподробнее расспросить о чем-то, выказывает раздражение. Исчезло его прямодушие, откровенность. А школьные дела его не блестящи. В прежней школе он был одним из лучших учеников, учителя ему, бывало, прощали и даже сами смеялись, когда он, стоя у доски, держался с видом профессора.
— Ну-с, — говорил он, — попрошу уважаемую аудиторию быть максимально внимательной. Как вам известно, интеграл…
Терминологию высшей математики он начал употреблять еще в пятом классе, оперировал дефинициями, имея очень смутное о них представление. Но это было не пустое бахвальство, а издержки, дань, которую нетерпеливая юность платит за свое стремление к «взрослой» науке, которая пока ей еще недоступна. Математические задачи Володя решает своеобразным путем, часто запутывается, и в результате в тетради появляется большая жирная двойка.
У детей не спрашивают, кого они хотят иметь своими родителями и своими учителями. Как кому посчастливится. Классная руководительница в новой школе, где теперь учится Володя, добросердечная, но ограниченная женщина. Юношам и девушкам выпускного класса она то и дело грозит: «Поставлю двойку» — и действительно ставит. Ее знания застыли на учебнике физики, по которому она училась в институте двадцать лет назад. Когда у нее спрашивают о новом открытии, она бросает в ответ: «Не будем отвлекаться от программы». Ученики должны решать задачи только так, как она бы решила. У нее только один вариант решения, и за отклонение от него, пусть результат даже правильный, она снижает оценку. Володя стал утаивать от родителей свой дневник, где весьма часто красуется двойка как раз по любимому предмету — по физике.
— Если еще не хочешь спать, то давай немного потолкуем, — Лев Борисович присел на край дивана около Володи.
— О чем? — Володя подобрал одеяло и отодвинулся к стене, чтобы отчиму удобнее было сидеть.
Прежде всего Лев Борисович хотел узнать у Володи о последних школьных новостях, поговорить о выпускных экзаменах, которые уже на носу, но решил отложить этот серьезный разговор на другой раз.
— Ну, хотя бы про футбол, — назвал Лев Борисович тему, которая, он был уверен, интересует Володю днем и ночью.
Небольшую свободную площадку во дворе, между задней глухой стеной магазина «Ткани» и стеной дома № 56, огородили решеткой из металлоотходов, поставили ворота, даже покрасили их, и таким образом появился стадион, зеленое поле, где в первую половину дня ворота тихо и мирно смотрят друг на друга, зато после полудня становятся ожесточенными противниками. Играет дом с домом. Охотников играть очень много, и производится строгий отбор. Участвовать в команде — большая честь. Длинноногий Володя зарекомендовал себя с лучшей стороны и получил всеобщее признание, он замечательный нападающий; кроме того, он еще теоретик, знаток всех футбольных систем — английской, бразильской, нашей, советской, помнит наизусть календарь всех матчей в стране и за рубежом, отлично знает преимущества и недостатки всех игроков большого футбола.