Когда происходит ответственный матч, заядлые болельщики не сидят у своих телевизоров, они собираются в компании, чтобы болеть сообща. К Володе приходит с десяток болельщиков, среди них его закадычный друг Ромыч — уменьшительное от Романа, — двадцатидвухлетний парень, электромонтер; в микрорайоне его всегда можно видеть в люльке машины «техпомощь» взбирающимся наверх, к электропроводам, или же на высокой стремянке, когда он меняет перегоревшие лампы у подъездов домов. Ромыч любит две вещи — литературу и футбол. Восьмиметровая комнатушка, которую родители отдали Ромычу в его полное распоряжение, оклеена и увешана различными выдержками из классических и современных произведений. На отдельных полосках бумаги начертаны имена литературных героев, начиная с Митрофанушки из «Недоросля» Фонвизина и кончая Балуевым из «Знакомьтесь, Балуев!» Кожевникова. На литературных викторинах, которые иногда проводятся в парке культуры, Ромыч неизменно занимает первое место и получает приз.
Он, например, сразу ответил, как звали отца Татьяны Лариной, хотя в «Евгении Онегине» это имя упоминается один-единственный раз. «Татьяна Дмитриевна», — выпалил среди всеобщего молчания Ромыч. Однако даже у самого большого силача можно обнаружить слабое место. Ромыча кладут на обе лопатки запятые, маленькие, ничтожные запятые, которых он обычно ставит в своих сочинениях немного больше, чем положено. Эти лишние три-четыре запятые съели у Ромыча три полных года — он уже мог бы быть студентом четвертого курса филологического факультета. «Попробую в этом году опять поступить, — тешит он себя надеждой, — но теперь буду умнее. Буду писать короткие, простые предложения, где этим проклятым запятым вообще нет места».
С той самой минуты, когда на экране телевизора появляются Лужники, или «Динамо», или любой другой стадион с мячом на середине поля, Володя, Ромыч и все другие ребята становятся непохожими сами на себя. При каждой комбинации, каждом ударе мячом они подпрыгивают, галдят, кричат «браво», злятся, ругают на чем свет стоит виновника неудачного паса. Когда забивают гол, творится невообразимое. Лев Борисович тогда заходит к ним, садится поодаль и тоже начинает смотреть на игру из дальнего угла. Как бы ребята ни были поглощены тем, что происходит на экране, они все-таки замечали его присутствие, отодвигали с готовностью стулья в сторонку, чтобы ему лучше было видно. Лев Борисович тоже хочет быть болельщиком, но игра не захватывает его. Немного посмотрев, он начинает зевать и, чтобы не тратить попусту время, отправляется в свой кабинет, садится работать. Однако болельщики своими криками и шумом дырявят стены и уши. Лев Борисович нетерпеливо посматривает на часы в ожидании, когда кончится матч.
В зависимости от того, какая команда выиграла, друзья после матча расходятся или с сияющими, радостными лицами, или же опечаленными, будто только что похоронили близкого человека. Прощаясь с Володей, они смеются, хохочут или же наспех суют ему руку, пробормотав с опущенной головой: «До свидания». Володя берется за учебник, но все его мысли еще на стадионе. Он заходит к отцу.
— Два — три, — сообщает он.
— В чью пользу? — спрашивает Лев Борисович, забывая каждый раз, за какую команду Володя болеет, и само собой разумеется, что отец тоже должен за нее болеть. Если бы он помнил, спрашивать бы не пришлось, ответ можно прочитать в Володиных глазах.
— Жаль, что ты не досмотрел, не видел, какой великолепный гол забили.
— Представляю себе… Все же я не понимаю, зачем нужно так переживать? Сто тысяч человек на стадионе и миллионы у телевизоров сходят с ума.
— Ты не понимаешь… папа.
— Я и говорю, что не понимаю, объясни мне.
— Это трудно объяснить. Сходи на стадион, начинай регулярно смотреть телевизор, и ты втянешься и непременно станешь болельщиком.
— Ты уверен?
— На все сто. Жаль, что ты не интересуешься футболом, отнимаешь у себя одно из самых больших удовольствий. Если бы ты только видел комбинацию, но они не смогли ее довести до конца…
— Скажи, Володя, когда вы собираетесь вечером во дворе, на ваш так называемый «Спок», вы, наверно, рассуждаете исключительно про футбол?
— Почему ты так решил? Мы говорим обо всем.
— Например?
— Я ведь у тебя… папа, не спрашиваю, о чем ты беседуешь со своими товарищами.
— Я, Володя, все же немного старше тебя…
Сидя сейчас, поздно ночью, на краешке Володиной постели, Лев Борисович вспомнил, что как-то на этой неделе сын пришел домой очень взбудораженный. Поля попыталась узнать причину, но он ей ничего не рассказал.