Однако остались еще такие болезни, против которых медицина была беспомощна. К примеру, лунатизм. Страдающим этой болезнью — лунатикам — врачи рекомендовали лететь на Луну. Чего же проще — ведь это нынче такое легкое путешествие. Сами собой прекратятся ночные похождения с целью достичь ночного светила, но, увы, когда сомнамбулы прилетали на Луну, у них немели руки и ноги, они отказывались принимать пищу, теряли сон. Их нужно было срочно переправлять опять на Землю, и здесь, на Земле, они снова оживали и опять ночами жаждали взобраться на Луну.
«Она — сомнамбула», — решил Эпсилон. Полегчало ей только на несколько минут, потом снова стало дурно; не поддержи Эпсилон ее, она бы, наверно, упала. Обессиленная, откинула голову на стенку дивана, и вся Луна завертелась перед ее закрытыми глазами, черное небо смешалось с вязким лунным грунтом. Эпсилон вызвал «скорую», и на короткое время его кабинет был отдан в распоряжение прибывшего врача Персея — молодого, но уже достаточно опытного специалиста.
Он тщательно осмотрел Габо и затем уведомил:
— Дорогая моя, вы больны самой древней и самой благословенной болезнью, которая существует на свете, если это вообще можно назвать болезнью. Вы беременны и, в добрый час, станете матерью. Как же это муж отпустил вас в таком положении? — спросил он.
— Муж не знает… Я сама не знала, — пробормотала Габо, растерянная и смущенная.
— Вы к нам прибыли в командировку? — полюбопытствовал доктор.
— Да, — последовал ответ.
— Задерживаться здесь вам не следует, — посоветовал Персей. — С каждым днем вам будет труднее вернуться на Землю. Невесомость на орбите, перегрузки в плотных слоях атмосферы вы будете тогда ощущать все сильнее. Вообще сейчас лучше вам находиться у себя дома.
— Но у меня тут работа… Я прибыла сюда…
Персей не дал ей договорить:
— Самая большая и важная работа сейчас происходит в вас самой, рекомендую вам не задерживаться здесь. Зачем рисковать?
— Ну а если все-таки останусь?
— Я же говорю вам, что это нежелательно, — доктор начал немного нервничать оттого, что его пациентка такая непонятливая. — Надолго вас командировали сюда?
— На три земные недели.
— Нет, не задерживайтесь, — Персей поднялся со стула, показывая этим, что вопрос совершенно исчерпай. — Вам нужно немедленно вернуться назад. В противном случае…
И тут у Габо возникла мысль, настолько заманчивая, что она тотчас высказала ее вслух:
— А что, доктор, если я останусь и рожать буду здесь?
— Где?
— Да здесь, на Луне.
Доктор взял в рот таблетку «мысль», помогающую мыслить и принимать решения. Таблетку следовало не глотать, а держать под языком, пока не растает.
— Это идея, — молвил он после того, как таблетка растаяла во рту. — Медицина скажет вам спасибо. Я напишу трактат, который и через сто лет, и через двести будет чрезвычайно интересен не только в нашей, относительно скромной, Солнечной системе, но и в других, гораздо более внушительных системах. Но это надо не торопясь, всесторонне обдумать. Придется согласовать со своими лунными коллегами, а также с вашим непосредственным земным начальством.
Он отправил в рот еще одну таблетку — «память», помогающую вспомнить то, что вылетело из головы.
— Да, — вспомнил он, — вы не единственная… Мы получили восемьсот тридцать одно заявление от беременных женщин, которые хотят рожать на Луне. И вынуждены были всем отказать. Для науки, для медицины это исключительно важно и интересно, но подвергать опасности мать и ребенка — этого мы себе позволить не можем… К сожалению, на Луне не созданы надлежащие условия…
— Но если уж так случилось, и я здесь, на месте…
— О женщины, женщины, — улыбнулся Персей. — Всюду они хотят быть первыми…
— Да, — призналась Габо. — Я хочу быть первой. Почему бы и нет?
— Зачем?
— Как — зачем? Хотя бы для того, чтобы преподнести сюрприз мужу и…
— И кому еще?
— И моему старенькому дедушке. Ему скоро исполнится сто лет. Представляю себе, как он обрадуется своему лунному правнуку…
«Она умеет хорошо уговаривать… А может быть, в самом деле, пусть попытает счастья, — подумал Персей, — тем более что привилегия целиком на ее стороне, так как она уже здесь, у нас, значит, сама судьба так распорядилась. Пусть же будет так, как она того желает!»
Он еще раз тщательно обследовал Габо и, не найдя никаких отклонений, торжественно объявил:
— Да будет по-вашему. Оставайтесь. Будете первой женщиной, родившей ребенка на Луне…
Для Габо построили укрытие у подножия горы, которую впоследствии назвали Горой материнства. Изо дня в день лунная газета «Селена» писала, а лунное радио вещало о двух важнейших проблемах на этой планете — проблеме воздуха и проблеме воды. Воздух уже добывали в достаточном количестве, но он был невысокого качества. С водой обстояло наоборот — качество отличное, но ее получали мало, гораздо меньше, чем требовалось. По телевидению часто показывали, как, используя всего несколько капель воды, можно умыться и с минимальным расходом драгоценной влаги даже сделать небольшую постирушку. Остро критиковались те лунные работники, которые все еще не отказались от своих земных привычек транжирить воду. Однако все эти предупреждения и замечания совсем не касались Габо. Она не ощущала никаких трудностей ни с воздухом, ни с водой. Воздух в ее укромном жилище был свежим, душистым, специально присланным в резервуаре из Пицунды. Вода, которую Габо пила, была послана с Волги. Каждое утро она принимала ванну — это была такая роскошь, которую не мог себе позволить на Луне ни один работник, даже самый ответственный.