С легкой душой он подошел к столу, на котором лежала горка учебников, взглянул на них примерно с тем же приятным, слегка пренебрежительным чувством, с каким взрослый человек обнаруживает у себя в шкафу свою бывшую детскую одежду. Около старых учебников лежал новенький аттестат, полученный вчера вечером. Школу Володя закончил не с золотой медалью и не с серебряной, четверки и пятерки лишь изредка мелькают в густом столбике троек. По математике, физике у него тройки. Но никакой роли отметки уже не играют. Кажется, целая вечность прошла с той поры, когда он впервые пошел в школу и школьница-десятиклассница взяла его за ручку и ввела в первый класс. Теперь ему следовало бы сразу взяться за подготовку к экзаменам в институт, но с этим он еще подождет, прежде он отправится в свое давно задуманное путешествие. Разные бывают путешествия. Едут на экскурсии, катаются на пароходе, отправляются в туристский поход. Его путешествие иного рода…
С Лизой он уже попрощался.
Вчера, после выпускного вечера, он с Лизой и еще несколькими ребятами и девушками поднялись на крышу нового, еще не заселенного двенадцатиэтажного дома, чтобы оттуда посмотреть на ночную Москву. Поднимаясь наверх, они чуть не сломали себе шеи. На ступеньках кое-где были перекинуты доски, и когда ставили ногу на один край доски, другой подскакивал вверх. У Лизы одна шпилька ее новых босоножек попала в щель, пришлось девушке немало помучиться, пока вытащила каблук, к счастью, целым и невредимым. Володя при этом придерживал Лизу, чтобы не упала и чтобы, чего доброго, не случилось несчастья и со вторым каблуком. Небо над крышей вовсе не было таким темным, каким ему надлежит быть в полночь. Сюда, в северо-западную часть Москвы, очевидно, уже прорывается отсвет ленинградских белых ночей. Во всяком случае, вчера было именно так. Было светло, плывущие белесые облака почти сливались с белым куполом неба. Отделившись от компании, Володя и Лиза с затаенным дыханием остановились на самом краю крыши.
— Мы упадем, — Лиза сделала шаг назад, увлекая за собой Володю.
У Володи шумело в голове от вина, он еще ни разу не пил столько. Он обнял Лизу и стал ее целовать, а она шептала, слегка отталкивая его от себя:
— Не нужно…
— Этак ты меня столкнешь вниз, на тротуар, — и он нарочно сделал шаг, который отделял его от края.
Она крепко схватила его за руку и потянула к себе.
— Сумасшедший, — не на шутку испугалась она. — Ты же не герой старого романа, которому жизнь нипочем.
— Зато я, возможно, герой нового романа.
— Вот как? — засмеялась она. — Расскажи, что же он из себя представляет, этот новый герой?
— Его внешний портрет ты видишь перед собой: стройный, изящный, — Володя говорил в той же манере, что и его отчим, — шутливо, с мягкой улыбкой и легкой иронией над самим собой. Он повернул лицо к фонарю, бледный свет которого достигал немного и сюда, на крышу двенадцатого этажа. — У героя — африканские черные глаза, римский прямой нос, прическа — скобочка, брюки — спереди узкие, сзади — широкие, по последней моде.
— Расскажи лучше о внутреннем портрете, — Лиза подняла смеющееся лицо вверх, к облаку, что плыло по небу отдельно от других и своей молочно-белой густотой напоминало свежевзбитые сливки. В слабом отсвете этого облака Лиза пыталась заглянуть Володе поглубже в глаза.
— Признаться, во внутреннем я еще и сам как следует не разобрался. Внутренний еще нужно оформить, — в его голосе уже не было прежней легкости и иронии. — Мой герой любит науку, но в школе он учился без большого усердия. Массу времени у него отнимают физкультсоревнования, в особенности футбол, который он считает лучшей игрой нашего столетия. Тройки как из рога изобилия сыпались в его дневник именно тогда, когда происходили важные футбольные матчи, а важные — почти все. Сегодня вечером, в торжественной обстановке, твоему герою вручили аттестат зрелости, но ему даже неловко показать его родителям. Каждая троечка является для матери сущей трагедией, а герой не придает этим отметкам никакого значения. Правду говоря, он знает гораздо больше, чем на тройку…