Выбрать главу

— Посидите с нами, подышите немного воздухом, Полина Яковлевна, — Ита подвинулась, освободив около себя место, — вас никогда не видно на улице, а сегодня такой чудесный вечер.

— Спасибо, я как-нибудь в другой раз, — Полина Яковлевна решительно двинулась дальше. Она успела пройти совсем немного, как с улицы во двор нырнула легковая машина, такси. «Это он», — обрадовалась Полина Яковлевна. Она устремилась вслед за машиной, которая скользила в темноте по узкой полоске асфальта, все глубже продвигаясь во двор, к крайнему дому, прямо к той скамье, на которой сидела Ита. Освещенный круг от фонаря над дверью подъезда выхватил из потемок «академический» берет Лебора, для Поли сейчас это была самая дорогая, самая бесценная шапочка.

Двор огласился восторженным восклицанием Иты, точно приехал ее самый близкий родственник: «Ах, что за дорогой гость!» Ее шумное сообщение о том, что «только-только ваша жена ушла, но она, наверно, сейчас же вернется обратно», Полина Яковлевна, торопясь к дому, услышала еще издали.

И именно здесь, на глазах у любопытных соседей, произошла встреча. Лебор обнял Полю, прижал ее к себе, и они расцеловались.

— Сегодня я была так занята, что не смогла даже вырваться и поехать встретить тебя, — принялась она оправдываться, сама не зная, зачем это делает так сразу, сказать неправду можно было бы и немного позже.

— Разве нужно было встречать меня? — Лебор удивленно уставился на нее. — Откуда ты могла знать, что я приеду именно сегодня?

— Что значит откуда? Ты же послал телеграмму!

— Я послал телеграмму, я? — У Лебора так вытянулось лицо, точно его обвинили в тяжком преступлении, возвели на него бог знает какую напраслину, и он должен без промедления себя реабилитировать, доказать свою полную невиновность.

— Еще какую телеграмму, со всеми подробностями, со всеми координатами… совсем непохоже на тебя!

— А, я знаю, чья это работа, — догадался Лебор, — это Моника! Я припоминаю, как она морочила мне голову телеграммой, но ты же знаешь, что я не люблю посылать их. Прямо несчастье такая секретарша, которая всюду вмешивается и везде сует свой нос.

— Хорошо, ты ей сделаешь выговор, — засмеялась Полина Яковлевна, — а пока рассчитайся с шофером, он же ждет.

Таким оживленным, таким бодрым, жизнерадостным она видела его редко, даже тогда, много лет назад, когда они были молоды и короткая разлука на две-три недели тянулась для них точно год. Теперь же он действительно не был целый год и, очевидно, изрядно соскучился по ней. Войдя в квартиру и поставив чемодан возле двери, он поднял Полю на руках так, что она чуть не стукнулась годовой о низкий потолок, затем, пыхтя и едва переводя дыхание, опустил ее на пол, все еще не выпуская из объятий, покрутил ее раз и другой вокруг себя, словно девочку.

— Ты с ума сошел! Тебе же нельзя, тебе противопоказана перегрузка, садись, отдыхай! — пробовала унять его Полина Яковлевна, сама тоже возбужденная, взволнованная, счастливая, забыв в эту минуту обо всем на свете. Он, Лебор, ее любит, и что ей еще нужно? Что еще она может себе желать? Он любит ее, любовью дышит каждая черточка на его лице, каждое слово, каждый взгляд, обращенный к ней. Вот такого и она его любит, такой он ей очень нравится. Таким же радостно-возбужденным он был в тот далекий предвесенний вечер, когда после защиты диссертации носился по лестнице и первых встречных приглашал в ресторан «Прага», а потом они вдвоем — он и она — гуляли по мокрому, окутанному теплым туманом Тверскому бульвару… И почти в таком же радостном настроении он был еще в другой раз — когда они справляли новоселье и его срочно вызвали в институт. Он тогда вернулся домой поздно ночью со своей новостью о том, что едет в Сибирь. Ей бы хотелось, чтобы причиной, первоисточником его радости хотя бы раз в жизни явилась она сама. Она — и никто больше, чтобы ей не быть отражением света, а самим светом. Не тенью, а именно светом его приподнятости, окрыленности, воодушевления. Теперь ей казалось, что он действительно такой, каким она мечтала его видеть.

Лебор взялся за чемодан.