А потом был «DUKE NUKEM». Именно в нем, в «DUKE NUKEMe», я оформилась в настоящего виртуального бойца, с ним стала выходить в Инет.
– Знаешь, ни одному мужчине в жизни я не посвятила столько времени, сколько «Дюку», – говорю я, – а мужчины в тот момент вокруг меня были, надо сказать, в изобилии. Но всё не те, что надо. А тот, что был нужен, назывался «DUKE NUKEM».
С точки зрения эстетики «DUKE» был хорошей игрой. Меня пленили увеселительные виды оружия – уменьшатель, замораживатель. И враги, которые все были о двух ногах и вооружены тем же огнестрельным оружием, что и я, мне тоже понравились. С «Дюком» я познала радость и священный глум геймера – два обязательных чувства, без которых геймер не геймер, а дилетант. А вслед за ними пришла легкость, ибо я не болела игрой, а играла в нее. Позднее люди, знавшие о моем увлечении, предлагали мне даже принять участие в известном чемпионате по «Duke», но я отказалась.
– Хотя там был приличный денежный приз в финале. Но, думаю, вряд ли я дошла бы до финала.
– Почему?
– Я не была магистром игры. Вынуждена признать, что мужчины играют все-таки лучше. У них нет каких-то ступоров, связанных с инстинктом самосохранения, как у нас. А это те самые заветные доли секунды, которые дают волшебную быстроту реакции магистра игры. Кроме того, соревновательный дух предшествует чувству наживы. А для меня в игре тогда было что-то личное, что-то почти святое.
«Но вот что?» – мелькнула у меня мысль.
– О боже, – сказала моя подруга в ужасе, – мы опаздываем на сеанс.
Мы подхватились и побежали в зал. Действительно, мы слегка опоздали: бригада по спасению человечества уже загружалась с базуками на «зараженный» объект. Одного из солдат, эффектного культуриста-мулата, показали со спины: там были все сто тридцать три мышцы.
Я склонилась к уху моей подруги: «До сих пор никак не могу привыкнуть, что в 3D-пространстве выгляжу именно так. Или примерно так».
Опять глаза моей приятельницы стали почти европеоидными, она скосилась на меня, как лошадь на конкуре. «Там что, женских образов нет?» – прошептала она почти беззвучно. «Когда мы начинали, не было. Позднее были. Лары Крофт всякие».
В фильме действо разворачивалось как по писаному. И если бы не спецэффекты и мускулатура парней, играющих героев, смотреть было бы не на что. Собственно, непонятно для кого он был снят, этот фильм «DOOM». Геймерам смотреть было неинтересно, а простого смертного от вида свисающих с притолок селезенок кривило.
Кривило и мою подругу.
Только один эпизод фильма был снят с эффектом «бродилки»: стадикамом[5] с человеческого роста. Проценты здоровья, правда, не отражались, и поэтому вообще непонятно было, качественно ли дерется герой или нет, наносится ли ему какой-нибудь вред в процессе драки.
Я рассеянно смотрела фильм и думала о своем. Когда я играла, я была очень одинока… Нет, не так. Я была одинока всегда, но во времена виртуальных игр я это чувствовала особенно сильно. Я намеренно поставила между собой и миром 3D заслонку, я погружалась в «DOOM» столь же неистово, как Нэо в Матрицу, и такую же потом по этой самой матрице испытывала ностальгию.
Примета времени, развившаяся в кинематографе третьего тысячелетия: уход от реальности, двойные смыслы, философия глобальной альтернативы…
И еще я думаю о появившемся в 3D-пространстве образе соблазнительной бой-бабы, очень скоро перекочевавшей в кино и, должно быть, имеющей также и прототипы в жизни… Иначе откуда бы ей появиться? Она, облаченная сплошь в лаковую кожу, ловкая, стремительная, сильная, готовая уконтражопить все на своем пути: Лара Крофт, Тринити, героини Милы Йовович в боевиках. Кто их придумал? Придуманы ли они вообще?
Ясно одно: этот образ давно тлел у кого-то в подсознании; интересно только, у кого, у женщин ли, у мужчин?.. И что означает, что этот образ вырвался наружу с такой силой и обрел такую невероятную популярность?
И конечно же, я думала о себе. Я не Тринити и никогда ею не хотела быть. В 3D-пространство меня влекло любопытство, мне было интересно все за каждым виртуальным поворотом. Моя история о другом: в 3D-период моей жизни я искала глобальной альтернативы. Я объявила войну обстоятельствам моей тогдашней жизни и вела ее посредством 3D.
– Но в твоем случае серьезное привыкание мальчику не грозит, – сказала я моей подруге после фильма.
– Почему? – спросила она, моргая сонными после сеанса глазами.
– Мне кажется, у этого поколения 3D-игрушки идут на уровне бытового развлечения, как у нас когда-то тетрис. То есть поиграл, убил время и монстров, и слава богу. Это у таких, как я, форвардов 3D, возникало сильнейшее привыкание, потому что никогда ничего подобного не было. Неотшлифованные мозги моего поколения явились по-настоящему благодатной почвой для игрищ нового формата. А для современных тинейджеров, я думаю, кибер-культура просто часть мегаполис-культуры.
Мы помолчали. Я вспомнила о травках.
– Ну так что? – спросила я ее.
– Боюсь, – ухмыльнулась моя коварная якутская подруга, – что никакой универсальной формулы победы над временем я тебе тоже не дам. Травы, которые я пью, не растут в средней полосе. Их привозит моя бабка, и в какие-то специальные дни моего цикла, которая она вычисляет каждый раз заново по лунному календарю, я их аккуратно варю. В большинстве случаев я даже не знаю, как все эти травы называются.
Кажется, она говорила искренне. Я помрачнела. Я почувствовала, что могу сейчас с ней поссориться.
Похоже, она поняла это тоже. Поэтому, смягчившись, она ласково взяла меня тоненькой смуглой ручкой за запястье и сказала:
– Но, если ты хочешь, я могу попросить бабушку, и она тебе тоже что-нибудь вычислит и что-нибудь сварит. Но для этого ты пойдешь к ней сама, и сама с ней поговоришь, когда она в следующий раз приедет, о'кей?
Я молча на нее смотрела.
– Но ты же не пойдешь к ней, – сказала она, – и не поговоришь. Потому что ты ее боишься.
Она была права. Бабку я боялась больше, чем всех монстров «Дума».
Поняв это, подруга моя ухмыльнулась и посмотрела на меня со странным выражением.
Мне показалось, что ее как-то задело то, что я боюсь ее якутскую бабулю.
Чтобы разрядить возникшее напряжение, я быстренько рассказала ей 3D другую историю, связанную с темой дискриминации.
Это был один из заключительных моментов в моей виртуальной карьере. К тому же это был единственный раз, когда виртуальное пространство пересеклось с реальным.
До своего погружения в виртуальный мир я всегда думала, что борьба за права женщины – занятие, придуманное самими женщинами. Я, например, никогда не стремилась быть с мужчинами на равных и никогда не боролась за какие-то там дополнительные права: мне и своих было достаточно. Но именно в 3D-мире я столкнулась с очевидным фактом и должна была признать: понятие дискриминации существует даже в худшем смысле этого слова. Странный, болезненный страх оказаться вдруг в чем-то на равных «с девчонкой», видимо, преследует мужчин с детства.
Как-то, осваивая предпоследние этажи «Дюка Нукема», подбираясь уже к его финалу, я заметила, что начинаю страдать своеобразной бессонницей: бывало, адреналина в моей крови играло столько, что я не спала по нескольку суток. А когда засыпала, мне опять же начинал сниться «Дюк». Но когда даже эротические сны начали посещать меня в «дюковском» антураже, я поняла, что с этим срочно надо что-то делать.
И я решила как можно чаще выезжать на природу. С друзьями, шашлыками и пивом. На дворе стояла как раз середина июня.
Однажды, когда я поехала на такую вот вечеринку с шашлыком, я подслушала там разговор двух ребят. Обоих я видела всего во второй раз и едва-едва была с ними знакома. Знала только, что оба занимаются компьютерами. И вот я сидела на складном стульчике в кусте сирени, а через ветку от меня сидели они.
– Ты не поверишь, какой у нас тут был инцидент, – сказал один парень.
– Какой? – повернул в его сторону прозрачное лицо сисопа[6] другой.
5
Стадикам – специальная камера, с помощью которой можно снимать, к примеру, эффект зрения бегущей крысы в фильмах про животных и много других спецэффектов. Среднестатистический вес стадикама – 72 кг, поэтому стадикамщиками бывают, как правило, только мужчины.