3. Наконец, эта форма организации народного мнения таит в себе величайшие опасности для всякой свободы и для всякой демократии. Всякая партия есть по самому существу своему заговор, политический заговор, покушающийся на государственную власть. Пусть одни партии предпочитают при этом соблюдать конституцию и не затевают гражданскую войну, их заговор, как частное соглашение, основы которого обсуждаются втайне и мероприятия которого отнюдь не разглашаются во всеуслышание, остается политически и уголовно-ненаказуемым заговором. Другие же партии, тоталитарные, действуют как наказуемые заговорщики и всюду, где они имеют успех, этот успех свидетельствует о слабости, нерешительности или безволии наличной государственной власти. Со времени большевиков и национал-социалистов партии стали не то мостом, не то трамплином, ведущим к тоталитарному строю. Люди сговариваются совместно бороться за захват власти или даже монополизировать общественное мнение… добавьте только «любыми средствами», без всякой джентльменской лояльности в игре (fair play) и «как можно скорее» – и вы имеете тоталитарную партию. Стоит только вспомнить, что перед второй войной вся Восточная Европа имела своих диктаторов с партийным фундаментом, и все станет ясным… А Южная Америка с ее вечными переворотами?
Спросим себя однажды, в чем нуждается каждое государство больше всего для своего процветания? В единении. Содействуют ли этому политические партии? Как раз наоборот; они изо всех сил работают над разъединением в народе (пример – современная Франция и Англия). Они создают схему для политической вражды, так что партийные люди привыкают критиковать, отвергать и поносить все то, что предлагают другие партии, совершенно независимо от того, полезно государству это предлагаемое или нет.
Вот пример из истории России. Как сейчас помню мой разговор с бывшим ректором Московского Университета и редактором «Русских Ведомостей» Александром Аполлоновичем Мануйловым. Это было в 1921 году, когда гражданская война закончилась и он только что вернулся с юга. «Конечно, – сказал он мне, – Столыпин был прав и реформа его была спасительна для России»… – «Помилуйте, А.А., –изумился я – зачем же вы в «Русских Ведомостях» травили и его, и его реформу?!» – «Видите ли, – отвечал он с доброй, но виноватой улыбкой, – у нас в конституциионно-демократической партии была тогда директива – отвергать все, что идет от правительства»…
Примеров из западноевропейской жизни приводить не стоит: они имеются везде в изобилии. Понятно, что, создавая схему для политической вражды, партии усиливают государственные раздоры и в сущности готовят гражданскую войну.
Это можно выразить так. Партийность внушает человеку, будто он имеет «готовый» и притом «наилучший» ответ на все, решительно на все вопросы жизни и политики. Невежда начинает считать себя «всезнающим» и «всепонимающим», тогда как на самом деле он мыслит исключительно чужими мыслями, ловко внушенными ему из темной кулисы через посредство газет и жиденьких брошюр. И. вот он уже считает себя вправе «критиковать», отвергать и поносить все непартийное и инопартийное, независимо от реальных государственных польз и нужд. Стране необходима сильная армия, но «наша партия» на стороне «пацифистов», посему «долой сильную армию». Стране необходимо обновление углекопной техники, но «наша партия» стоит за увеличение жалованья рабочим и деньги направляются в карман рабочему. Стране необходима аграрная реформа, но такие-то партии предпочитают безземельного крестьянина, накапливающего в душе «революционный пыл»… и т. д…
Таким образом, партийность дает человеку возможность, будучи ничем, попытаться стать многим и даже очень многим. Невежды выходят в парламентарии, партийнобилетчики – в «советники» и «директора», ловчилы – в министры и капиталисты. Карьера манит и осуществляется.
Каждая партия приглашает избирателя «сделать свою ставку на нее» (как на скачках!) и принять участие именно в ее заговоре. Но лучшие люди государства – умнейшие и честнейшие – отнюдь не сочувствуют таким заговорам и не желают в них участвовать. Зато худшие… Пролазы, карьеристы или прямые мошенники (вроде Ставицкого, Литвинова, Парвуса-Гельфанда или Сырового) готовы сделать свою «ставку» по прямому расчету. Таким образом, идея лучшего гражданина заменяется в демократиях идеей партийно-приписанного, партийно-угодившего и партийно-преуспевшего ловчилы, а это решительно не одно и то же. Партийность заслоняет и подменяет качество человека. Мы достаточно насмотрелись на то, какого сорта люди вылезли наверх при большевиках, национал-социалистах и фашистах: они окружали «диктатора» плотной стеной порочности и раболепства, так что самый благородный и благонамеренный из диктаторов начинал морально задыхаться и опускаться в этой атмосфере. Так можно быть уверенным, что если в России после большевиков восторжествует крайне правый (или какой-нибудь иной, межеумочный) тоталитаризм, то в ряды этой партии хлынет всевозможная революционная и пореволюционная чернь, всякие плуты, перебежчики, карьеристы и чужие агенты, люди, измаравшиеся под коммунистами или в эмиграции и желающие реабилитироваться. Как всегда, они будут обнаруживать особенное новопартийное пристрастие, оказывать своим клевретам – «нашим»! – всяческую поддержку в служебных, хозяйственных и житейских делах, и качество нового «отбора» окажется на самом последнем уровне. Партийность как бы прямо создана для того, чтобы отбирать худших, которые образуют какое-то молчаливое «общество взаимопомощи», прикрывают взаимные растраты, худые дела и даже преступления и создают в государстве комплот безответственности и бессовестности.
Этот отбор партийных людей, согласных повторять без конца все глупости партийной догмы и все инсинуации партийного производства, само собой разумеется, отталкивает людей высокого духовного качества, люди первого сорта вообще редко вступают в партии. Партийность прямо гонит лучших людей из политики: такие люди не умеют и не хотят думать чужими мыслями, их повышенное чувство ответственности внушает им прямое отвращение к партийной болтовне и особенно к партийным инсинуациям. И таким образом выходит, что партийное строение государства прямо поощряет пошлость и безответственность политической мысли. И понятно, что чем глубже, дифференцированнее и ответственнее человек, тем труднее ему «выдумать» политическую программу, тем более что партийная программа есть догма, а политика есть жизнь и творчество.
Вот пример партийной инсинуации.
В конце 1927 года я спросил в личной беседе такого выдающегося русского ученого и политика, как Петр Бернгардович Струве: «Скажите, пожалуйста, П.Б., какие данные имелись у Милюкова против Царской семьи, когда он 1 ноября 1916 года произносил в Государственной Думе свою речь о глупости или измене? Ведь эта речь прозвучала по всей стране, как призыв к революции…»
Ответ был недвусмысленный: «У него не было решительно никаких данных»… – «Но в таком случае его речь была прямым призывом к измене Государю и Династии!»…
«Видите ли, – объяснил мне П.Б., который в 1917 году давно уже вышел из конституционно-демократической партии, – центральный комитет партии считал тогда, что в борьбе с Троном показуется (т.е. является целесообразной) прямая политическая инсинуация».
Инсинуацией же называется приписание кому-нибудь таких мыслей, намерений или планов, которых он в действительности совсем не имеет, и притом для того, чтобы испортить ему его доброе имя.
Мы знаем, что послереволюционная Следственная Комиссия увидела себя вынужденной совершенно «реабилитировать» Царскую семью от всех этих клевет и подозрений.
Но партии нужна была инсинуация: центральный комитет партии ее одобрил, и лидер ее, не затрудняя себя ни присягой, ни верностью, ни патриотизмом, ни стыдом, ни совестью, отравил ею сердца у миллионов людей.
Такова природа партийности.
Русскому народу необходимо духовное обновление
В самом деле, что же другое необходимо ему вместо того систематического насилия, которое именуется «социализмом» или «коммунизмом», и вместо того пролганного хаоса, который представляет из себя в большинстве случаев так называемый «демократический строй»? Мы отвергаем и это насилие, и этот хаос. Мы говорим им «нет!». Но этого мало. Отвержение еще ничего не определяет… Человек творит, утверждая, а не отвергая. Мало отвергнуть мерзость коммунизма и удручающую, разлагающе-разорительную глупость социализма: надо обосновать и утвердить частную собственность… Мало вскрыть и доказать тот всенародный самообман, который обычно осуществляется в демократии, надо найти тот здравый исход, который не грозил бы государству ни тиранией, ни тоталитарным строем, ни разложением, идущим от «партийной демократии»… И пусть не говорят нам, что наши предложения фантастичны, утопичны или неосуществимы! Пусть сами ищут, находят и предлагают свое, не «свое» скомпрометированное и губительное, а свое – новое, творческое, жизненно верное. Конечно, легче всего настаивать на провалившейся выдумке: и думать не надо и творчества не требуется; остается только твердить свое, завладевать явно и тайно аппаратом пропаганды, замалчивать или просто пачкать противника и … валиться в пропасть.