— О чём именно?
— Ты слабее Максима? — кажется он не ожидал такого вопроса.
— С чего ты взяла?
— Ни с чего. Просто предположила.
"Похоже вытянуть из него хоть что-то, довольно сложное занятие", — но неожиданно для меня он всё-таки ответил.
— Я могу постоянно быть здесь, но не хочу мешать вашей любви.
" Что это? Мне показалось или в голосе послышалось насмешка?" — это задело, но я решила не заострять на этом внимание: когда ещё представится такой случай откровенности.
— А я думала тебя Максим не пускает, и ты можешь прорваться только, когда он спит. Кстати, и на видео ты говорил об этом.
Алексей усмехнулся, наконец, взял свою кружку и сделал большой глоток.
Я любила эти длинные пальцы, которые сейчас держали кружку, так нежно, словно боялись раздавить её. Я с трудом отвела взгляд.
— Максим приходит, когда ухожу я.
— Значит, это добровольный отказ от реальности?
Лёша пожал плечами и посмотрел в окно.
— Скорее всего — да.
— Но зачем? Неужели тебе не жалко прожитых лет?
— Нет, — он говорил медленно, его низкий голос завораживал. — Я заложник в собственном теле. Меня давно бы уже здесь не было, если бы не Максим. Он моё чувство самосохранения. Когда теряешь смысл всей жизни, жить становится неинтересно.
— Мне кажется, ты даже и не пытался жить. Больше отмалчивался, пускал Максима, а сам всё время прятался внутри.
"Вышло грубо, но мне нужно было его вывести из зоны комфорта."
— Я и не надеялся, что ты поймёшь, — он вздохнул.
— То есть ты не веришь, что время лечит?
— Время не лечит, просто некоторые детали забываются. А боль всё та же.
— Знаешь, Лёша, я искренне тебе сочувствую. Пережить подобное не каждый сможет. И я тебя понимаю, можешь не верить, но это так. Я знаю как тебе больно, я теряла любимого человека. Но жизнь продолжается. И, мне кажется, если бы твоя жена увидела, как ты себя наказываешь, то не была бы этому рада.
Он молча опустил голову, так ничего и не ответил.
Я с грустью заметила, что за окном посветлело небо, ночь разговоров, и возможность узнать Лёшу лучше, подходила к концу.
— Ты любишь Максима? — Лёша смотрел прямо в глаза, словно пытался заглянуть в душу, а я стыдилась собственных мыслей.
— Я не могу ответить на этот вопрос.
— Почему?
Я пожала плечами, пытаясь изобразить беззаботный вид.
— А если я скажу, что Максим не узнает о твоём ответе — сможешь сказать?
— Даже если Максим не услышит мой ответ, я скажу, что не знаю. Страсть, секс — это всё есть, если ты об этом.
— О, можешь мне не рассказывать, я видел, — он откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. — Я спрашивал о чувствах. Если он исчезнет ты сможешь жить без него?
В комнате повисло молчание.
— Вопрос остаётся открытым. Подумай об этом и попробуй ответить, хотя бы самой себе.
Он закрыл глаза, а когда открыл, я поняла — Максим вернулся.
— Доброе утро, красавица! Что это у вас за посиделки ночные?
Он встал и подошёл ко мне.
— Караулю Лёшу, чтобы не пил.
— Умничка, — он обнял меня и поцеловал. — Какие планы на сегодня?
— Как обычно: Алису в школу, Леву в садик, а я за работу.
— Что рисуешь?
Я взяла его за руку и поднесла пальцы к губам.
— Роман-фэнтези: он оборотень, она простая девушка и между ними вспыхивает любовь. Образ девушки продумала, а вот мужчина никак не даётся.
— Нарисуй с меня, — Максим улыбнулся.
— Боюсь я нарисовала уже слишком много обложек с твоими чертами, — ответила я, прикоснувшись губами к его длинным пальцам, представляя реакцию Алексея, если бы я сделала так с ним.
За последний месяц жизни с Максимом я совсем расслабилась. Жизнь будто компенсировала прошлые неудачи, и приятности сыпались на меня как из рога изобилия. Заказ за заказом — теперь я могла творить и получать за это хорошие деньги. Незаметно подкралась осень, а я так и не съездила в клинику.
Максим сказал, что поедет сегодня в деревню — нужно было проверить дом. И я решила воспользоваться его отсутствием. Клиника находилась на Герцена, в центре города. Я вызвала такси и попросила остановиться за несколько домов до нужного места. Чувствовала себя предательницей, если Максим узнает он так и подумает. Ладно, не будем об этом.
Частная клиника расположилась в новом кирпичном доме. Стильная вывеска, современный дизайн интерьера производили впечатление солидного учреждения.
При входе сидел охранник, дальше по коридору находился ресепшн. Полная ухоженная дама сорока лет, с ярко накрашенными губами, тихо разговаривала по телефону. Она сразу прервалась как только я подошла.
— Добрый день! Могу я увидеть профессора Бондарева?
— Вы по записи?
— Нет. Мне просто хотелось бы обсудить одного пациента, который наблюдался у него.
— Вряд ли Дмитрий Игоревич будет обсуждать какого-либо пациента. Вся информация о пациентах строго конфидициальна!
— Вы все же попробуйте скажите — Максим Кузнецов.
Недовольная администратор, поджав губы, стала набирать номер.
— Дмитрий Игоревич, к вам пришли!
— Я занят!
Она уже хотела победоносно положить трубку, но, увидев мой взгляд, продолжила:
— Сказали срочно. Насчёт, Кузнецова Максима.
После нескольких секунд тишины профессор приглушенно буркнул:
— Пригласите ко мне.
— Хорошо, — администратор положила трубку и обратилась ко мне. — Справа по коридору белая дверь.
Я кивнула с ответ. За белой дверью оказался просторный уютный кабинет с кушеткой. За столом сидел невысокий лысый мужчина лет пятидесяти. При виде меня он приветственно встал.
— Добрый день? Кто вы? — спросил он сразу, как только я села на предложенный им стул.
— Меня зовут Евгения. Недавняя знакомая Максима.
— Почему пришли ко мне? — он сцепил руки на груди и откинулся на спинку.
— Я посмотрела видео, где Алексей обо всём рассказал.
— Значит, вы в курсе… Занятно. Зачем же вы пришли, если обо всем знаете?
— Хочу понять насколько всё плохо? И возможно ли лечение, а главное исцеление?
Профессор ненадолго задумался.
— Понимаете ли Евгения… Диссоциативное расстройство личности обычно возникает у людей, которые в детстве пережили сильный стресс или травму. В случае с Алексеем проблема состоит в том, что он не помнит как появился Максим. Но однозначно что-то произошло, и это что-то настолько его травмировало, что он до сих пор воспринимает жизнь опасной и не желает выходить на свет. Тем более после того случая с его женой.
— Дмитрий Игоревич, послушайте. Мы прекрасно ладим с Максимом. Он очень добрый, обаятельный, любящий. Так же я периодически общаюсь с Лёшей, не даю ему напиваться. И пытаюсь с ним разговаривать, иногда он открывается, иногда нет, но я чувствую, что ему нужна помощь. А я хочу ему помочь.
— Алексей выходит к вам? — профессор был крайне удивлён. — Это хороший знак. Он уже однажды рискнул и вышел ради Анжелики, кто знает может получится и у вас.
— Что вы имеете ввиду?
— Евгения, вы нравитесь ему.
— Никогда бы не подумала, — щеки вспыхнули от этой неожиданной новости. — Мне наоборот казалось, что я ему не нравлюсь.
— Нет-нет, я много лет наблюдал за Алексеем. Я пытался подружиться с ним, вывести его из своего чулана, но он долгое время не принимал меня. А Максим всеми силами пытался от меня избавиться: сбегал, пакостил, не давал разговаривать.
— Пакостил?
— О да! То что вы рассказываете совсем на него не похоже. Я знаю его, именно, как драчуна: весь детдом держал в ежовых рукавицах. Все делалось только с его с разрешения. Деньги, еда — да всё! — с ним делились всем. Но за это он и платил своим покровительством. Если кто обиджал ребят, находящихся под его защитой, тех он ставил на место, не раз доходило до рукоприкладства. А мне он разбил машину. Даже когда Алексей пришёл сам, чтобы лечиться, Максим прорывался и громил всё вокруг. Если хотите вылечить его, то только с его согласия и только в больнице, под присмотром врачей и пристёгнутым к кровати. Если он согласится — я поспособствую в оформлении, если нет, то я больше ввязываться в это не хочу.