- Почему же не стали? - осторожно спросила я.
- А черт его знает, жизнь так сложилась... Да ладно, я вас и так уж своими россказнями умучила.
- Да нет, Таня, мне интересно. , - Ну, у нас времени еще вагон и маленькая тележка, а у меня уж в горле пересохло.
На другой день мы встретились опять за завтраком, встретились как старые добрые знакомые, но вид у Тани был какой-то хмурый, и она все больше помалкивала.
- Вы себя плохо чувствуете? - спросила я.
- А что, заметно? Я очень страшная, да?
- Ну что вы, - вы все равно красивая, только хмурая.
- Будешь хмурая, - вздохнула она.
- Что-то случилось?
- Случилось, но не будем об этом говорить, ладно?
- Как хотите, Таня. - Я вдруг почувствовал себя не в своей тарелке. Вчера она так откровенно все мне рассказывала, и я уж вообразила, что она и дальше будет откровенничать. Не скрою, мной двигало любопытство, лишь отчасти профессиональное, просто меня страшно увлекла невероятная встреча с маленькой матерщинницей... Должна признаться, что именно этим она мне и запомнилась.
Я молча допила свой чай.
- Ну что ж, Танечка, я пойду, увидимся еще!
Она кивнула, но ничего не сказала. Вероятно, уже раскаивалась в том, что выложила столько совершенно незнакомому человеку. Такое бывает нередко. Но я уже знала, что обязательно напишу об этой женщине, пусть даже придется дать ей другое имя, другое место рождения и совсем другую судьбу. Впрочем, я ведь не знала, как сложилась ее взрослая жизнь, но это даже к лучшему, можно дать волю воображению... Что я знаю о ней, кроме истории детства? Обручального кольца она не носит, держится достаточно независимо, на мужчин ищущим взглядом не смотрит, правда, сейчас, в середине октября, молодых в отеле мало, в основном пожилые пары из России и Германии, и положить глаз, как говорится, не на кого, и все-таки... Вчера после обеда в баре я видела немолодую немку, она сидела одна у стойки и каждую мужскую особь окидывала столь недвусмысленно оценивающим взглядом, что я даже рассмеялась.
А в Тане интерес к этой стороне жизни совсем н? заметен. Вероятно, у нее есть мужчина, занимающий все ее мысли, она женщина сильных страстей, судя по всему.
Но, надеюсь, этот мужчина - не Яшка. Она мне нравилась, в ней было, что-то настоящее. Если такая женщина приезжает в разгар осени совершенно одна отдыхать в Турцию, не ищет мужского общества, с наслаждением рассказывает о себе незнакомой немолодой тетке, значит, она либо от кого-то или чего-то бежит, либо просто нуждается в передышке, именно не в отдыхе, а в передышке, поскольку такие женщины по определению не должны отдыхать в одиночку. Могла же она приехать, к примеру, с подругой, если уж не с мужем, любовником или другом, на худой конец.
Смешно, в наше время многие понятия так сместились, что иное слово приходится комментировать.
Помню, много лет назад я что-то рассказывала одной немке и упомянула о каком-то своем друге, а поскольку разговор шел по-немецки, то я добавила, что это друг в нашем, российском понимании. То есть не любовник.
Ибо в немецком слово "Freund" давно уже приобрело именно такой смысл. В последнее время и у нас, когда женщина говорит о ком-то "мой друг", ее уже могут понять превратно. Вообще, смещение значений бывает забавным. Много лет назад, занимаясь литературными переводами с немецкого, я наблюдала параллельные изменения в двух языках. Например, немецкий глагол "bumsen" раньше означал то же самое, что и русский глагол "трахнуть", то есть, как пишет Ожегов, "произвести какое-то быстрое неожиданное действие с шумом, треском. Трахнуть графин (разбить). Трахнуть по спине (ударить)". Что теперь означает это слово, знают все.
И точно такое же превращение произошло со словом "bumsen".
Да, к чему это я? Зачем на отдыхе забивать себе голову подобной мурой? Надо бездумно наслаждаться солнцем, морем, беззаботной жизнью, разложить пасьянс, решить кроссворд, почитать что-нибудь... Правда, книги, взятые с собой, как-то не вдохновляли. Кажется, я скоро стану типичной героиней старого, еще советских времен, анекдота: "Чукча не читатель, чукча писатель"!
Потому что в голове уже крутится мысль, как лучше начать роман, если героиней его будет такая женщина, как Таня. А какая она, разве я знаю? Но мне и не надо знать.
Моя героиня будет жить по иной, своей собственной, логике, зачастую не зависящей даже от меня. И это, может быть, самое интересное в писательской профессии.
Вот вернусь в Москву, сяду за свою машинку и начну: "Эх, знали бы вы, как я мечтала выйти замуж!"
Глава 2
ПРИДУМАЙТЕ САМИ
Рядом с моим лежаком кто-то кашлянул. Я открыла глаза: Таня.
- Извините меня, - смущенно улыбаясь, проговорила она. - Я вела себя как последняя хамка! Простите!
Два дня морочила вам голову своими россказнями, а потом вдруг замолчала в тряпочку... Вы не сердитесь?
- Да нет, Таня, я к вам не в претензии, всякие бывают настроения.
- А вот Милочка мне внушала, что нельзя свои настроения людям показывать, их это не касается.
- Таня, успокойтесь, я не в обиде.
- Вот и слава богу! - обрадовалась она. - Знаете, я всегда так сперва из меня улица Углежжения прет, а уж потом я спохватываюсь и вспоминаю Милочкины уроки... Понимаете, мне вчера вечером один человек позвонил, я так этого звонка ждала, а он... Он сказал, что нам надо расстаться, вот я и психанула... Даже утопиться хотела. Но потом передумала, много чести, хотя, конечно, жизнь ему это бы отравило капитально! До самой могилки!
- Таня, ни один мужик не стоит вашей жизни!
- Вот и я так подумала. Пусть живет со своей шваброй, если она ему дороже меня... А вам правда интересно меня слушать? Странно даже.., вы вон не очень молодая уже, у самой небось всякого в жизни хватало...
- Это правда, хватало всякого, и тем не менее...
- А вы мне потом про себя расскажете?
- Расскажу, почему же нет.
- Ладно, только про этого.., я пока не хочу говорить.
- И не надо, лучше про Милочку расскажите.
- Эх, была бы Милочка жива, вся моя жизнь, наверное, по-другому сложилась бы, хуже или лучше, не знаю, но по-другому - точно. Мать моя, когда разобралась, что Милочка ко мне как к родной относится, обрадовалась и спихнула меня на нее целиком. С мужиками стала путаться без зазрения совести. А чего ей? Я ж могу у Милочки ночевать, к той-то никто не ходил. Профсоюзник перестал появляться, зато другие не переводились, водку жрали... И мать с ними. Иной раз, бывало, придет домой трезвая, смотрит на меня как на незнакомую. "Дочура, как ты вымахала, совсем большая, надо б тебе пальтишко новое справить.." Справляла. Заодно и туфли покупала, не могу сказать, что вовсе меня забросила, но одежонкой вся ее забота и ограничивалась. А поговорить, поинтересоваться школьными делами - нет. Это все Милочка-. Она иногда с такой любовью на меня смотрела.